В июне, Женька Максимов, закончил профессиональное училище. Получил диплом фермера широкого профиля и был призван служить в Армию.
Его матушка даже не успела организовать проводы. Все решилось за три дня.
Попал он в танковую дивизию Приволжского военного округа. Климат здесь был мягче, чем на Кубани. Его умиляли: трава зеленая все лето и снежная зима. Зато ненавидел он осень и весну с их «грязью по колено». Местные жители были просты, и отличались по складу характера и разговорной речи.
Служил Евгений на танке Т-72Б. Экипаж из трех человек. Он, рядовой – механик-водитель, Степка Солопов – командир танка в звании сержанта и рядовой, Коля Павлов – наводчик.
Степан был старше их обоих на полгода и не позволял «дедам» их танковой роты куражиться над «салагами». Это раздражало не только «дедов», но и большую часть офицеров.
Командиры со «звездами» полностью возложили обязанности, по проведению воспитательной работы с новобранцами, на «дедов». Общество поставляло в Армию не воинов, а гремучую смесь, с которой, не имевшие жизненного опыта молодые офицеры, не знали – что делать? А «деды» знали. Они просто их били и унижали. К тому же, Степан был добрым человеком. Любил говорить: «Не скупитесь, расточайте свою любовь слабым и кротким, злым и добрым, не унижайте никого и, тогда вокруг вас всегда будет праздник. Не будьте жестокими даже к врагу. Жестокосердие отнимает у человека разум, съедает душу и приводит его к гибели». Правда, один раз пришлось ему дать богатырским кулаком по холенной и сытой роже начальника штаба полка, майора Ткачева, когда тот пытался в пьяном угаре сделать ему замечание в вопросе воспитания молодых военнослужащих. Но дело «замяли», так как в этой пьянке участвовали не только старшие офицеры дивизии, но и офицеры инспекторской комиссии при членстве в ней нескольких генералов, также «нажравшихся» водки до поросячьего визга.
Степан хотел служить в Армии. В военное училище он не стал поступать, так как решил, что вначале надо отслужить рядовым, а затем идти в офицеры. Много читал о русском офицерстве Царской Армии. Восхищался их умом, талантом, ответственности, преданности Отечеству и солдатской верности чести офицера. Через полгода службы был сильно разочарован. В современном российском офицере он увидел вора, бездельника, пьяницу, бабника и мерзавца. Многие, не стесняясь, говорили, что потянем лямку, так – лет двадцать, двадцать пять, а там на пенсию молодыми, да здоровыми. Хлеб «на гражданке» не слаще и не легче, а тянуть: о, го-го сколько! Мало, кто из офицеров прошел до конца и сохранил в себе преданность чести русского солдата – защитника Отечества, а не приспособленца. Если кто и хотел служить Родине, а ни льготной перспективе, тех выдавливали, укоренившиеся в Армии традиции бесчестия, лжи и беззакония. Невежество и тупость были основными условиями для продвижения на верх по служебной лестнице. Его поражали неграмотность офицеров и неумение большинства из них строить речь без сквернословия, а появление на публике в военной форме в нетрезвом виде – ввергало в уныние. В такой Армии служить Родине офицером Степан передумал.
***
Третий рапорт экипажа сержанта Солопова: о направлении их в Чечню для участия в проведении контртеррористической операции в Северокавказском регионе России был удовлетворен. И в апреле 2001 года они были введены в состав танкового батальона сводного полка объединенной группировки войск, действовавшей на Северном Кавказе.
Там они сопровождали автоколонны и поддерживали действия штурмовых отрядов полка во время проведения антитеррористических операций. В боях с бандитами проявляли мужество и героизм, показывая хорошую боевую подготовку. В свободное от войны и отдыха время писали письма друзьям и родителям по три, четыре письма в неделю. Конечно, были и те, кто никому не писал. Но, тогда письма для многих солдат были единственной ниточкой, соединяющей их души с родными местами и родительским домом. Это давало им силы, укрепляло волю и воспитывало в них мужество. В боях они набирались опыта, вырабатывали и поднимали свой боевой дух, прививали в себе привычку прийти на помощь боевому товарищу. Что в целом положительно отражалось на их боеспособности.
***
Вначале августа, рано утром, экипаж Степана Солопова в составе танковой роты и небольшой группы солдат: рядовых и сержантов, выделенных из штурмового отряда полка, выдвинулся для решения вопроса ликвидации, обнаруженной крупной базы мест складирования оружия и отдыха бандитов. Необходимо было пройти узкое ущелье в горах, протяженностью не более одного километра, на дне которого проходила дорога, правой стороной прижатая к скале, левой к зарослям камыша, болоту и скалам. Далее необходимо преодолеть путь по лесистой равнине – километров десять и, в указанном секретном донесении месте, провести ликвидацию. Но, когда вошли в расщелину всей колонной, прогремел выстрел из РПГ-7(1). Граната влетела сверху слева в командирский люк башни первого танка и пробила его. Кумулятивная струя, задела командира роты, капитана Ратникова, и он получил тяжелое ранение ног. Танкисты, чтобы избежать прямого попадания гранат, начали уводить машины в болото и прижиматься к левой стороне ущелья.
***
Евгения Анатольевна Максимова – мать Жени, не на шутку встревожилась, когда перестала получать письма от сына. Прошла одна неделя, вторая. Писем от сына так и не было. Поехала в район. В военном комиссариате, откуда уходил служить в Армию Евгений, только и пожимали плечами – мол, не знаем. Хотя один из работников военкомата – полненький и малого росточка, подполковник Жданов, проявил к ней участие. Внимательно ее выслушал, затем сказал:
- Вы, милочка, не туда пришли. Мы его, извиняюсь, в Чечню не посылали. Он сам изъявил желание, гы, гы! Так что – увольте от объяснений.
Евгения, убитая таким приемом, не помнила, как вернулась в свою станицу. Всю ночь просидела на табурете, глядя в окно на дорогу, по которой ушел ее сын защищать Родину.
В семь утра, в хату влетел заведующий фермой, Антон Кандалов.
- Анатольевна! Что случилось! Кто коров доить будет?!
- Вот ты и дои…
- Анатольевна…, - Кандалов увидел бледное лицо женщины, - Что случилось?
Евгения наклонила вправо голову, взглянула на него и горько, горько заплакала.
Кандалов попятился назад, споткнулся и упал на спину. Затем быстро вскочил и выбежал из хаты.
Через полчаса вокруг Евгении уже вертелись всхлипывающие женщины. Мужики опасались лезть в бабьи страдания, однако были на стреме – мало ли, что женам, от их любимых, понадобится.
Вечером постановили: собрать к утру всем Миром денег и снарядить Анатольевну в поход за сыном в «чехию». Немалая часть сочувствующих «согласилась», что Женьку продали отцы-командиры, и его надо будет выкупать за миллион, хотя набрали только тридцать четыре тысячи рублей.
***
За двое суток, Евгения, добралась до места, указанного на конверте письма, полученного ею ранее от сына.
Селение было небольшим. Кругом военные, техника и непролазная грязь. Пробегала весь день, она так никуда и не попала. Везде у главных зданий стояли солдаты с автоматами и никого без пропуска или специального пароля не пропускали. И уже к вечеру она поняла, что не подумала о ночлеге. Осмотревшись, увидела далеко в поле большой костер. Подойдя к нему, она обнаружила множество русских женщин.
- О, нашему полку, прибыло! – вразнобой, приветствуя ее, прокричали женщины. – Присаживайся. За сыном?! Небось – голодная?
- Да, есть немного.
- Бери, ешь, не стесняйся.
За ночь женщины обсудили, кто за кем прибыл и по каким обстоятельствам. Таких, как Евгения, набралось восемнадцать женщин. Утром они направились в штаб полка. Впереди всех шла крепкого вида женщина, с жесткими руками, но с удивительно нежным личиком и соблазнительной фигуркой. Звали ее Натальей. У входа в здание им преградили дорогу два автоматчика.
- Стоять!
Наталья, не останавливаясь, вырвала автоматы из рук перепуганных солдатиков и бросила их в сторону. Самих автоматчиков схватила за шиворот и силой повалила на землю.
Войдя в здание, женщины прошли в приемную комнату кабинета командира полка. В комнате сидели офицеры и ждали аудиенции с командиром полка, однако в этот день никто никого принимать не собирался. О чем женщинам заранее не сообщили, поэтому они без всякого спроса направились к двери кабинета. Но тут перед ними выросла фигура чудаковатого майора.
- Куда?!
Наталья крепко ухватила майора за его интимные мужские ценности, резко рванула вверх и на себя. Майор громко рявкнул и, также, по направлению руки подпрыгнул. Наталья расцепила руку. Майор присел на корточки с широко раскрытыми глазами, скатился на колени, уткнувшись лбом о пол, и принялся усердно гудеть, пыхтеть и ухать, схватившись руками за то, что только что держала Наталья.
Самого командира полка в кабинете не оказалось, а были два генерала, которые не обращали никакого внимания на, ввалившихся, женщин и продолжали обсуждать свои дачные дела. Как потом стало известно – эти генералы заехали сюда с оказией за обещанными командиром полка коврами для их обширных дачек.
На следующий день женщины вновь пришли к зданию штаба полка. Командир полка, полковник Евланов, был на месте. На встречу с ним послали Евгению, чтобы было все «культурно». Наталью отстранили от «дипломатических» обязанностей.
Прошло минут десять, и оттуда, с обескураженным выражением лица, вышла Евгения.
- Что случилось, Жень? Не пугай нас! – обступили ее женщины.
- Девочки, - Евгения, проглатывая буквы, пыталась им объяснить, - он мне сказал: «Как вы меня все задолбали, шалавы! Нарожали недоумков и ходите теперь за ними. Пошла вон!».
Наталью хватились, только тогда, когда услышали истошный рев мужика, как будто, придавленного чем-то тяжелым. Выйдя из штаба полка, она, стряхнув, что-то с ладоней, с шумом, запыхавшись, выдохнула:
- Полковник сказал, что очень ждет нас после обеда.
- А почему не сейчас?
- Сейчас он паровозик. У-у-у! Чих-чих! Пых-пых!
- А руки, ты зачем отряхивала?
- Да! Скорлупки пристали.
- Ха, ха, ха! – взорвались женщины.
***
Дамы, как и положено их старорежимно-советскому воспитанию, прибыли, в «назначенное» полковником время. Правда, он их не очень-то и ждал. Это было четко написано на его лице. Но долг, прежде всего, и он уделил им, драгоценные для себя минуты.
- Слушаю вас, уважаемые мамы солдат России, - с пафосном произнес полковник, взглянув с опаской на Наталью.
- Нас интересует вопрос, - начала разговор одна из мам по имени Ирина, - где наши дети?
- Конкретно, кто? – вежливо спросил полковник.
- Вот! – Ирина подала ему список, в котором были записаны восемнадцать фамилий.
Полковник прочитал список и важно подытожил.
- Понятно. Ответ получите через месяц. Вопросы есть?
- Ща-а! – резко ответила ему Наталья. – Здесь и сейчас, козлина!
Полковник, хотел тут же ответить ей в грубой форме, но что-то его удержало и он, покраснев, нажал на кнопку.
В кабинет вошел, тот самый, чудаковатый майор, который вчера преградил им дорогу.
- Слушаю Вас, товарищ полковник!
- Майор Мячин, - полковник протянул ему листок со списком, - доложите, где сейчас эти люди.
Майор бегло прочитал список и с удивлением посмотрел на полковника.
- Вань, а то ты не знаешь…
- Отставить! – крикнул полковник. – Доложите по форме!
- Есть – доложить по форме, - вытянулся майор, затем сник и спросил. – Доложить по форме для кого?
- Вот для них, - полковник указал рукой на женщин.
- А я знаю? – неуверенно произнес майор.
- Как не знаете, - заверещали в один голос женщины. – А кто знает?!
- Стоп! – крикнул полковник. – Хорошо! Отвечаю на ваш вопрос! Мы действительно не знаем, где они в данное время находятся. Ровно три недели назад они выехали на выполнение секретного оперативного задания. Пока они не прибыли.
- А связь, какая-то имеется с ними?
- Связь с ними была прервана в первый же день.
- Так, что же вы их не ищете?
- Кто вам это сказал? Ищем!
- И что теперь?!
- Ищем! Больше ничего вам сказать не могу, хоть рвите на части.
***
Женщины высыпали на улицу и, не получив ответа, где их дети, находились в полном смятении.
- Что делать, что делать, девочки?! Куда теперь идти?
- Эх, девоньки! – широко раскинула руки Наталья. – Жахнуть бы сейчас по бутылочке водки каждой, да и устроить им тут бабий бунт. Мужиков здешних погонять. Дома нас мужики гоняют, а тут мы их.
- Ха, ха, ха! – развеселились женщины. – Не, Наташ – это не то. Не то мы сюда приехали делать.
- А, что делать-то теперь нам? – запричитали женщины, не разделявшие веселие.
- Людей будем спрашивать местных, - ответила Наталья, - они-то уж, наверняка, знают – где наши ребята.
Так и решили – идти за помощью к местному населению. Затем разбрелись по селению, расспрашивая жителей о своих солдатах. Их слушали, пожимали плечами или отводили глаза и молча уходили прочь.
Евгения, окончательно выбившись из сил, но так ничего и не узнав, обреченно поплелась на ночлег к костру. И тут она услышала женский голос, зовущий ее к себе.
- Доченька! Доченька, подожди!
Она обернулась и увидела, спешащую за ней древнюю старушку.
- Что Вам, бабушка?
- Подожди, дорогая. Не спеши.
Евгения остановилась.
- Уф! – догнала ее старушка. – Ты сына ищешь?
- Да, - Евгения почувствовала, как защемило сердце.
- Идем. Я тебе покажу человека. Он знает, где твой сын. Его зовут Котам Муслим.
Старушка водила ее больше часа по разным улицам и время от времени оглядывалась назад, проверяя – не идет ли кто за ними. Подвела ее к небольшим деревянным воротам и сказала:
- Стучи.
Евгения постучала и хотела поблагодарить старушку, но, повернувшись, никого не увидела. Старушка будто растворилась.
- Что это? - спросила себя Евгения. – Неужто схожу с ума?
Ворота приоткрылись, и оттуда ей в грудь уперся ствол автомата. Евгения почувствовала, что ее начинает покачивать, и она теряет сознание, но голос: «Кого ищите?» привел ее в чувство.
- Здесь проживает Котам Муслим? – спросила Евгения, не веря в реальность происходящего.
Ворота открылись, и перед ней предстал молоденький паренек – лет пятнадцати от роду с автоматом в руках.
- Слава Аллаху! – воскликнул юноша. – Проходите. Да, здесь проживает. Стойте здесь.
Парень закрыл ворота и скрылся в доме.
- Какому еще Аллаху? – испугалась Евгения. – Как бы в историю какую-нибудь не вляпаться. А то получится сообщение по радио: обезврежена террористка Максимова. Вот умора будет для станицы. А мне какого? Как в глаза станичникам потом глядеть буду? Не приведи, Господи! Спаси и сохрани! Аминь.
- Сына ищешь? – спросил подошедший к ней старичок.
- Да, дедушка.
- Идем в дом. Гостем моим будешь.
Сняли обувь и вошли в дом. Дедушка указал ей на крайнюю справа комнату и сказал:
- Проходи. Там твоя комната. Кушать будешь?
Сказать нет, Евгении, не позволило сильное ощущение голода. Но дед ответа и не ждал. Он отдал распоряжение женщинам накормить гостя.
В комнате, где ее разместили, на полу лежали толстые мягкие ковры. Посреди комнаты стоял квадратный столик на коротких ножках, вокруг которого были разложены подушки. За этим столиком она с удовольствием съела большую тарелку чеченских галушек.
После ужина дедушка пригласил ее в комнату для проведения разговоров. Здесь стоял современный журнальный столик и мягкие кресла.
- Много, много горя война приносит, - сказал дедушка и спросил. – Как имя твое?
- Женя Максимова.
- Женя, - повторил дедушка и продолжил. – Кем сын твой здесь?
- На танке служит.
- Знаю, где они.
- Живы ли они? – с тревогой в сердце спросила Евгения.
- Есть и не живые.
От этих слов ее бросило в жар.
- Где они?
- Недалеко. Рядом.
- А Вы говорили военным, что знаете, где они?
- Говорил.
- И что?
- Сказали: «Иди отсюда – обрезанный. Без тебя разберемся».
- Почему Вы нам помогаете?
- Потому что, я не зверь. Я человек. А звери те, кто войну эту затеяли.
- А вы солдат там видели?
- Конечно. Я им воду и немного еды через день приношу.
- Так почему же наши… извините, военные ничего не предпринимают?!
- Не знаю. Наверное, такие они ваши, как и нам, они наши.
- Ну, как же, ну, как же, дедушка! Я же им сына доверила!
- Шакалы они все без исключения. Для них твой сын никто. Иди спать.
Дед встал с кресла и вышел из комнаты. Женщина молча отвела Евгению в ванную. Забрала все ее белье. Дождалась, когда та помоется. Выдала ей новую ночную рубашку и отвела ее в комнату, на которую указал дедушка при входе в дом.
Эту ночь, Евгения проспала, как убитая, несмотря на не совсем утешительные вести, полученные от дедушки.
Утром ее разбудили. Вернули ее вещи, предварительно простиранные и выглаженные.
У полуоткрытых ворот стоял дедушка и держал в руке большой рюкзак, набитый едой.
- Бери, дочка, накормишь подруг своих. И иди к военным. Скажи, что все танки в ущелье, в болоте утонули. Пусть едут, спасают их.
Евгения выглянула на улицу и испугалась.
- Не бойся, иди, - приободрил ее дед.
- Так темно же еще.
- Иди, иди! Прямо, а потом на право и выйдешь в центр села. Иди не бойся. Сегодня я тебя найду. Иди.
- Спасибо, дедушка, - Евгения поклонилась дедушке в ноги.
- Ин шала(2)! – ответил дед и добавил, обводя обеими руками свое лицо сверху вниз. – Аминь(3).
- Аминь, - повторила Евгения, не понимая слов дедушки.
***
К семи часам утра, Евгения добралась до костра и стала будить подруг, но когда те поворачивались к ней лицом, то она никого не узнавала.
- Ничего не пойму. А где наши?
- Женька! – послышался крик Натальи. – Где тебя носило всю ночь? Я специально здесь заночевала, чтобы ты не потерялась.
- А где остальные? – развела руками Евгения.
- Где, где?! Нас в палатку определили и на довольствие поставили. Там какие-то люди из какой-то Евро-комиссии приехали.
- А эти кто?
- Эти вчера прибыли. Тоже сыновей своих ищут. А тебя где мотало?
- О-о! Я новость хорошую принесла.
- Какую?
- Знают, где наши дети.
- И где?!
- Идем к своим. По дороге и расскажу.
***
В ново-обретенном жилище женщины обустраивали уют. При виде Евгении они вылезли из палатки.
- Ты где была?!
- Вы лучше скажите…
- Так, хорош трепаться, - перебила ее, Наталья. – Идем к полковнику. Есть ценная информация, не требующая никаких отлагательств.
- Наташ, а вы можете одни пойти туда?
- Можем.
- Ну, тогда идите!
- Хорошо. Пошли Женя. Отдай им рюкзак.
***
Женщины подошли к зданию штаба полка и остановились у входа. Солдат, стоявший с автоматом у дверей, сказал им, что в здании сейчас только начальник штаба полка.
Полковник Евланов уже издалека заметил женщин и отдал приказ водителю: у штаба не останавливаться, а ехать дальше. Водитель взглянул на полковника как на умалишенного, но приказ командира выполнил.
- И куда дальше, товарищ полковник? Опять жена приехала, что ли?
- Мне бы твои проблемы. Езжай вперед.
Наталья взглянула на часы.
- Десять часов, а козла на месте нет. Где-то козочку дерет, наверное.
- Да ты что? – не поверила Евгения. – Здесь же Армия, дисциплина.
- Не ты что, а я знаю. Есть у него тут и Рита, и Нина, и дисциплина.
- Ну, тогда идем к этому, как его – начальнику, - предложила Евгения.
- Идем, - согласилась Наталья.
Дошли до двери с надписью: «Дукхаваха Айдамирович Нохчоев». Эта была единственная надпись во всем двухэтажном здании. Постучали в дверь. Там ответили: «Занято!».
- Значит, свободно, - толкнула дверь Наталья.
- Я же говорю, да! Занято! – ответил им подполковник, сидевший за столом один в кабинете.
- Это Ваши там – на двери «фио» нацарапаны? – вошла в кабинет Наталья, притянув за собой Евгению.
- Слушай уважаемая, женщина! Я тебе уже третий раз говорю – занято!
- Так, Хава… дук… хава…, - запуталась в имени Наталья.
- Айдамирович, - вставила Евгения.
- Да, - подтвердила Наталья. – Где ваш полковник?
- Вай, дель!– обхватил руками голову подполковник. – Как жить? Как жить? Когда вот такие женщины не дают спокойно работать, а!
- Где полковник? – уже строже спросила Наталья.
Подполковник окинул нежным взглядом Наталью, поправил пальцами правой руки свои тонкие усы.
- Кто вы? Ваши имена?
- Мы матери солдат, которых вы не ищите! – резко ответила Наталья. – Где этот ваш козел-полковник?
- Тихо, тихо, уважаемая. Что случилось?
- Нам передали, что та колона, которую вы, будто бы, ищите, находится в горном ущелье в четырех километров отсюда.
Подполковник откинулся на спинку кресла.
- Ни Котам ли Муслимов поведал вам это?
- Он, - испугано ответила Евгения.
- Так, вот! У него три взрослых сына, двое из которых числятся боевиками в незаконных бандформированиях. И восемь племянников – там же!
- А разве есть еще и законные бандформирования, - удивилась Евгения.
- А вот перед тобой представитель, - кивнула головой Наталья в сторону подполковника, - и другой – который бегает от нас.
- Вы, что себе позволяете?! Держите себя!
Наталья выбрала на столе самую увесистую папку с бумагами и со всего маха огрела ею подполковника по голове. Подполковник потерял сознание и свалился под стол.
- Так Женя, не трусь, - сказала Наталья, - идем к твоему деду. С этими козлами каши не сваришь.
***
В десять часов вечера, дедушка Котам Муслим, собрал всех женщин в условленном им месте на краю села. К восемнадцати женщинам добавились еще четыре. С собой они взяли много воды и веревок, как их просил об этом дед.
- Дочки, - обратился к ним Котам Муслим, - старайтесь разговаривать друг с другом не громко. Через один километр нам надо будет идти вообще очень тихо. Там впереди, моджахеды. Если они услышат нас, то будут стрелять из автоматов. Есть ли там, именно, ваши дети, я не знаю. Но метров двести придется ползти на животе в камышах и в воде.
Женщины, опустив головы, стояли молча и слушали деда. Луна предательски освещала всех их, собравшихся на поляне.
- Бисми-Ллахи-Р-рахмани-Р-рахим. Ла иллаха ил Аллах! Мухамед резул Аллах! Аминь. Аллах Акбар (4), - прочитал молитву Котам Муслим, обводя руками свое лицо. Потом махнул рукой вперед и пошел в сторону ущелья со словами. – Ма шала (5)! За мной, дочки!
Вошли в ущелье. Дед поднял руку. Женщины остановились. Затем дал знак рукой – присесть и замахал ею за спиной, чтобы уходили влево и спускались в камыши. Собрал их там вокруг себя.
- Дочки, осталось самое опасное – проползти в воде двести метров. Здесь они нас не видят, но зато могут услышать.
Ущелье жило своей жизнью. Далеко в лесу на склонах гор, что-то хрюкало, лаяло, стонало, визжало и охало. Звук, то усиливался, то ослабевал и, куда-то перемещался, затем вновь возвращался. И, не смотря на всю эту какофонию, любой треск сухого камыша мог выдать присутствие рядом живого существа.
***
Евгения ползла самоотверженно, не отставая от дедушки. Дед остановился. Привстал. Привстала и Евгения и перед ней выросла башня танка, на которой сидел солдатик. Она выпрямилась, не веря своим глазам, что добралась, и стала вглядываться в его лицо. Тот тоже заметил женщину и наклонился в ее сторону.
- Мама! – услышала она голос сына. – Ты здесь откуда?
- За тобой я! Радость моя – кровиночка!
Женя спрыгнул с танка, обнял мать и заплакал.
Женщины одна, за другой подползали к танкам. Поднялся разноголосый гомон. Удержать свои эмоции, в этом случае, было невозможно. Скалы укрывали людей от света луны, но слабое эхо передавало голоса их радости и смешивало со звуками лесного мира. Боевики, дежурившие на скалах, услышали шум людских голосов и открыли беспорядочную пальбу. Затем притихли.
- Нал! – крикнул кто-то из них. - Ху ду шуга(6)?
- Борз! А ху бох(7)? – ответил Нал. - Цаа хум цахез(8)!
- Ху ду шуга? – повторил вопрос Борз.
- Керме хум дац(9)! Гаски(10)! Ха, ха, ха!
Двадцать восемь солдат выползли из машин самостоятельно. Остальным помогли выбраться наружу. Всего их было шестьдесят пять человек. Двенадцать – умерло от ран. Их под покровом ночи перетаскивали на дорогу. Двадцать матерей нашли своих сыновей живыми, в том числе и Наталья. Две – среди мертвых. Они бежали к ним. Их никто не останавливал. Безутешное и стонущее, рвущее на части сердце и душу, рыдание матерей по своим погибшим детям на время прерывало лесную какофонию, и стоило только замолчать на мгновение, как все лесное зверье тут же восстанавливало свое звучание.
Двадцать четыре солдата не могли передвигаться. Их и капитана Ратникова женщины затягивали себе на спину, привязывали веревками и выползали из ущелья. Перетащили и всех умерших солдат.
При выходе из ущелья к ним подъехали два небольших грузовичка. Загрузились и направились в село.
Когда приехали, Евгения подошла к погибшим солдатам.
- Упокой, Господи, души убиенных раб Твоих и даруй им Царствие Небесное. Аминь, - произнесла она, размашисто осеняя себя крестным знамением.
- Аминь, - повторил Котам Муслим, стоявший рядом, обводя лицо руками.
Матери, увидев деда, и в знак благодарности попадали ему в ноги и начали лицами обтирать ему сапоги, запачканные болотной грязью.
***
Полковника Евланова, в четыре часа утра сняли с постели некой девицы, которую он называл Любанька – лейтенанта медицинской службы. Не дав ему надеть брюки, так и привели его под бабьим конвоем в штаб полка. Усадили за стол и потребовали немедленно выдать им военные билеты и командировочные удостоверения на своих сыновей с соблюдением всех необходимых формальностей.
Евланов, ошарашенный таким отношением к нему, начал блеять о невозможности сделать немедленно без дополнительной оплаты в размере десяти тысячи рублей с каждой. Затем осознал, что такое поведение может не лучшим образом отразиться на его самочувствии в ближайшие несколько часов, вызвал к себе того самого – чудаковатого майора, так как начальник штаба полка, Нохчоев лежал в госпитале с диагнозом: сотрясение головного мозга средней степени тяжести.
К семи часам утра все необходимые процедуры по оформлению и получению документов были завершены. После чего женщины разодрали на полковнике китель с погонами, сорвали трусы и пинками выгнали на улицу.
***
Освобождение русскими женщинами, при непосредственном участии чеченского дедушки, российских солдат прошло незамеченным, если только не считать скупое сообщение о, будто бы изданных, секретных распоряжениях: о награждении ряда лиц орденами и медалями за успешное проведение операции по разблокированию и освобождению российских военнослужащих. Медалистом стал и Нохчоев, присовокупивший сотрясение мозга к легкому ранению, полученное яко бы во время проведения этой операции. Евланов тоже показывал свое «ранение», но военный хирург, полковник Кандыба, не подтвердил гематомы, имевшие у него, следствием удара ногой в пах.
***
Через год Евгения Анатольевна Максимова умерла, не дожив до пятидесяти. С семнадцати лет она, от зари до зари, в холоде и сырости, проработала на ферме дояркой. Таких условий ее организм не выдержал. Наружу вышли все скрытые болезни и погубили ее. Сын Женя тяжело переживал уход матери, но, собрав все свои силы, не стал утолять горе водкой. Чтобы как-то отвлечься, садился писать письма фронтовым товарищам. Писали и ему.
Прислал ему письмо и Степа Солопов. Он писал:
«Здравствуй, Женька – друг однополчанин! Получил ли ты «боевые» (11)? Я да! Маменька помогла. Сам-то я месяц ездил за ними в военкомат. Там, майор Бекетов, ими распоряжался. Все говорил мне, что денег нет, так как наша часть их еще не высылала. Потом маменька поехала. Он ее нецензурно облаял. Приехала в слезах. Мне не говорит – что случилось? Потом, кто-то ее надоумил купить диктофон и записать этот лай. Так она и сделала. Когда записала – дала ему послушать. Тогда он и сдался – вернул нам двести тысяч. Я случайно услышал, что было записано, и пошел к нему домой. Домина у него я тебе скажу: три этажа вверх и два – в низ! Начистил я ему мусальник (12) Меня в милицию. Дело возбудили. Лямка «красная» (13) светила. Повезло – дело «афганец» вел. Предложил мне лечь в психбольницу. Пролежал я в госпитале месяц на реабилитации, хотя ничем не лечили. Выдали справку, что из-за депрессии нарушено психическое состояние. По ней и закрыли уголовное дело. Того козла тоже выгнали из военкомата. А что ему? Депутатом избрали. Два пруда взял в аренду. Откуда у «нищих» военных деньги на аренду? Лавки, да магазины по трассе расставил. Люди у него работают без оформления – на птичьих правах. И ни до кого в этой стране дела нет. На работу никуда не могу устроиться. Стоял в службе занятости. Там одно издевательство. Помощи никакой. Ушел оттуда. Нас таких пацанов треть села. Чтобы не скатиться на дно пошел в Православную Церковь. Решил исповедаться. Батюшка, иеромонах Ювеналий послушал меня так и ахнул. Вывел меня на площадь перед Церковью и говорит:
- В Церковь не заходи, и отлучил меня от Нее на три года.
Благо – в монастыре мне работу нашел разнорабочим. Но не ко всем работам благословил. Там, где что почистить, убрать – пожалуйста. Там, где плоды людям – скамеечку смастерить – табу!
- Грешен, ты, - говорит, - потому что, на войне был.
- Не убивал я – отвечаю.
- А в одном стаде пасся, - говорит. – На всех кровь вопиет убиенных.
Через три года в лоно примут – постриг инока принять советует. За Русь Святую молиться, чтобы у Господа для Нее Монарха на венчание вымолить. Говорит:
- Рассеюшке, Богом Миропомазанник надобен, а не власть поганых, скверной измазанная.
Отца и мамку жалко. По пятьдесят два года им, а все уж трудом рабским переломаны. На пенсию уйти мечтают, пусть и нищенскую. Ждут ее, как марафонец финиша. Живут, чтобы батрачить, а не работают, чтобы жить.
Ткачеву, полковника дали. Вот и вся наша Армия! Защитница Отечества. Где честь, где совесть русского солдата нынче в ней? Начни опять – война, враг до Москвы «защитницу» погонит, пока народ своими жертвами его не утомит. На той ли мы стороне воевали, Женька, когда лягушек на болоте, не распаковывая, ели? Что же со страной творят, ироды? Тут, как-то отец Иннокентий, Путина с амвона нахваливал. Хотел уж ему в сытую рожу дать принародно, да отца Ювеналия вспомнил вовремя. Говорил же: не заходи в Церковь. Но отмщение будет! Ни здесь, так на Небе! Был же Царь и Армия Русская! Хотя, тоже чаще отступала, прежде чем наступление начать. Такая, вот – защитница! Но в Ней порядок был-таки, пока либералы там не появились. Они, суть – воры! И Русской Армии не стало. Да уж: впустили бесов на свой пир, и нас покинул Божий Мир! Помилуй и сохрани нас, Господи, Своею Благодатией! Не падай духом, Женя. Еще может пригодимся России-матушке. Народ к восстанию готов, и ожидает бунта власти. Спаси и сохрани нас, Господи от этакой напасти! Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе! И Тебе Россия слава, Богом хранимая! И с нами Бог Православный! Аминь!
Женя, приезжай к нам в монастырь шестого мая. На Праздник русских воинов в честь Великомученика Георгия Победоносца. Это наш День защитника Русского Отечества. Вспомним наших пацанов, погибший. Помолимся за их души и поплачем о них. Война сближает с Богом. Не ведали мы Бога в миру. Тело в неге. А здесь смерть в глаза. Два раза мне заглядывала. А как душа молилась! Кричала: Господи, помилуй и сохрани! Не готова! Все слышал. Волосы дыбом! Как здесь не уверуешь? А парни наши кричали: не хочу умирать. Так, это душа их кричала. Кто с Богом, тот смерти не боится, потому что ее нет, если ты с Богом.
Жду! Твой друг, Степка».
1. РПГ-7: ручной противотанковый гранатомёт для стрельбы активно-реактивными (с ракетным двигателем) гранатами. 2. Во Славу Божию! 3. Верно. 4. Во имя Бога милостивого и милосердного. Нет Бога, кроме Бога. Магомет – пророк Бога. Верно. Бог – велик! 5. На все воля Божия! 6. Что там у вас? 7. Что ты говоришь? 8. Ничего не слышно! 9. Ничего страшного! 10. Русские! 11. Ряд льгот, компенсаций и дополнительных выплат военнослужащим ("боевые" выплаты, полевые деньги), выполняющим задачи в «горячих точках», установленные подзаконными актами России. 12. Лицо. 13. Десять лет лишения свободы.
© Copyright: Василий Трофимченко, 2012
Свидетельство о публикации №212010200722
| |
|
Христианское творчество / Василий Трофимченко / Щит солдата
