ИСКУШЕНИЕ ВИРТУАЛЬНОСТЬЮ Писатель-фантаст Сергей Лукьяненко предостерегает
( Виталий КАПЛАН )
О виртуальной реальности можно услышать на каждом шагу. Телевидение, видеофильмы, компьютерные игры, Интернет занимают все больше места в нашей жизни. О том, что происходит в мире, мы узнаем из электронных СМИ, с друзьями общаемся в сети, вещи покупаем в интернет-магазинах... Жизнь вокруг нас стремительно меняется. А вот затрагивают ли эти изменения человеческую душу? Что, если со временем любовь, радость, вера – тоже станут “виртуальными”? Как сохранить себя? Об этом мы беседуем с писателем-фантастом Сергеем ЛУКЬЯНЕНКО, автором цикла романов о виртуальной реальности (“Лабиринт отражений”, экранизация которого не за горами, “Фальшивые зеркала”, “Прозрачные витражи”).
Очень легко заиграться
...Легкая рана становилась теперь не просто уменьшившимся процентом жизненных сил на экране, а тем, чем и должна быть рана. Болью, слабостью, страхом. Он обнаружил, что залитый кровью пол становится скользким, что каменная плита, за которой скрывается тайник с патронами, очень тяжелая, что гильзы горячие, а отдача от гранатомета едва не сбивает с ног. Эликсир, восстанавливающий здоровье, имел неприятный горький вкус. Бронежилет оказался сделанным из тонких металлических пластинок и довольно легким на теле – зато слишком просторным и с неудобными завязочками на спине. Часа через три стал заедать курок дробовика, его приходилось давить медленно и плавно, покачивая пальцем в разные стороны. В пять утра он прошел игру до конца. Чудовища были повержены. На каменной стене перед ним проступило игровое меню, и он с воплем ткнул дуло дробовика в слово “выход”. Иллюзия рассеялась. Он сидел перед мирно гудящим компьютером, глаза слезились, клавиатура под закостеневшими пальцами была разбита вдрызг. Западала кнопка, которую он в игре принимал за спусковой крючок. Паренек отключил компьютер и уснул прямо на стуле. Пришедшие на работу сотрудники увидели, что все тело у него покрыто синяками. С. Лукьяненко “Лабиринт отражений”
– Понятие “виртуальная реальность” сейчас у всех на слуху. Что это такое, по-Вашему?
– Принято считать, что виртуальная реальность – это иллюзия, когда человеку кажется, что он находится в каком-то ином мире, не в том, в котором он пребывает реально. Иллюзия эта создается с помощью воздействия на органы чувств. Но в фантастике под виртуальной реальностью обычно понимается такая иллюзия, которая вызвана воздействием уже не на органы чувств, а непосредственно на мозг, на сознание. Человек может сидеть дома, у компьютера, а в его мозг с помощью каких-то фантастических средств проецируются некие образы. И большинство людей именно так понимают виртуальность.
Но вот что принципиально важно: человек может с этим искусственным миром взаимодействовать. Он не только наблюдает происходящее и испытывает стопроцентную иллюзию, будто находится там, но может протянуть руку и сорвать яблоко, надкусить его и сморщиться от кислого вкуса. Может бросить камень – и тот покатится вниз с горы, вызвав лавину. Ну и так далее. Разумеется, чем больше мы подключаем внешних каналов информации, тем правдоподобнее становится этот иллюзорный мир, тем легче человеку его достраивать. Но даже играя в компьютерную игру или просто участвуя в какой-то сетевой дискуссии, человек может напрячь воображение – и для него это будут уже не строчки на экране, а реальная беседа, реальные эмоции, реальный накал страстей...
– Но ведь и в реальной жизни самое главное – это человеческие переживания, мысли, чувства. Все остальное – лишь фон. Так, может, не столь уж важно, каким будет этот фон, реальным или искусственным? Если в виртуальности люди испытывают глубокие чувства, реализуют себя творчески, преодолевают свои психологические комплексы, находят друзей – может, это и есть их настоящая жизнь?
– В этом есть доля правды. Действительно, есть множество примеров, когда людям очень помогает такое вот виртуальное общение. Для кого-то оно становится просто спасением от одиночества, от тяжелых жизненных обстоятельств. Но, к сожалению, человека всегда тянет в крайности, и очень легко не заметить ту грань, переступать которую опасно. Простейший пример: бокал сухого вина в день полезен для здоровья. С этим не станет спорить ни один врач. Но очень мало кто способен остановиться на одном бокале вина и не довести дело до ежедневной бутылки водки.
Точно так же и виртуальная реальность – она создает своеобразный наркотический эффект, она затягивает. И то, что вначале, быть может, действительно помогало человеку преодолеть какие-то комплексы, найти друзей, реализовать свои таланты – со временем становится смыслом его существования. А рядом, возможно, страдают от невнимания, от нехватки общения живые, реальные люди. Но ему важнее беседа с кем-то, кого он никогда не видел, хотя это общение для него зачастую абсолютно бессмысленно. Точно так же и наркоман ради своих наркотических иллюзий и удовольствий разрушает и жизнь близких, и свою собственную.
– Можно ли считать Ваш “Лабиринт отражений” своего рода романом-предостережением?
– Отчасти да. Я не отрицаю полезных сторон виртуальной реальности, но слишком уж много тут опасностей. Это, прежде всего, отрыв от действительности, когда для человека единственно значимыми становятся ценности виртуального мира, а реальная жизнь с ее проблемами, обязанностями, ответственностью воспринимается как скучный фон, как досадная необходимость, сродни отправлению физиологических нужд. В виртуальности люди совершенно серьезно влюбляются, ссорятся, воюют. Порой происходят страшные трагедии, когда они даже кончают с собой. Рушатся реальные семьи, жизни, отношения.
То есть виртуальный мир – это не что-то эфемерное, малосущественное. Этот мир, живущий по своим законам, ощутимо влияет на мир реальных человеческих взаимоотношений. А поскольку виртуальность позволяет намного расширить круг общения человека, дает ему гораздо больше контактов, чем он имеет в реальной жизни, то какие-то эмоциональные предохранители просто не выдерживают. Разумеется, это достаточно опасный процесс. В виртуальность очень легко заиграться, позволить ей вытеснить живую реальность и решить, что этот не существующий на самом деле мирок – важнее настоящего.
– А у Вас самого пребывание в “виртуальном” пространстве с годами не занимает все больше времени? Я имею в виду и сетевое общение, компьютерные игры, телевизор...
– Телевизор, скорее, занимает все меньше времени. Есть две-три передачи, которые я стараюсь смотреть в течение недели, ну, и новости мельком глянешь, чтобы быть в курсе происходящего в мире. А вот общение в компьютерных сетях действительно занимает много места. Я знаю за собой этот порок, точно так же, как, например, курение. И точно так же пытаюсь с ним бороться и по мере сил ограничивать себя в виртуальном общении. Просто потому, что понимаю – практически никакой пользы мне от этого нет.
Но я осознаю, что это – моя психологическая зависимость. Мой роман “Фальшивые зеркала”, продолжающий “Лабиринт отражений” – он же, по сути, именно об этом. Там все как раз и построено на том, что главный герой пытается преодолеть свою интернет-зависимость. Ну а что касается компьютерных игр – да, я в них с удовольствием играю, когда на это есть время, что, правда, случается нечасто. Но вообще, если выдастся свободная минута, я, скорее, предпочту книжку почитать.
– После того, как Вы крестились, отношение к этой проблеме как-то изменилось?
– Я бы не хотел совсем уж демонизировать виртуальную реальность и говорить, что это одно лишь беспросветное зло. Но помимо того, что человек способен прожигать свою жизнь в тех же играх и чатах, у меня с некоторых пор появилось и другое опасение. Мне кажется, что та степень свободы, которая характерна для виртуальной реальности, слишком близка к вседозволенности. И это очень серьезная проблема, имеющая непосредственное отношение к религии – хотя бы потому, что наша этика основана на религиозных ценностях, как бы это ни отрицали атеисты.
Понимаете, мир, созданный в виртуальности, может быть совершенно аморален, отвратителен – и при этом не противоречить законодательству, не причинять физического и материального вреда окружающим людям. Поэтому создается ощущение, будто это допустимо. Но на самом деле человек, смакующий все это в виртуальности, наносит реальный вред – в первую очередь, своей собственной душе.
Кликнуть мышкой по иконке...
– Вика, вход в сеть, – крикнул я. Подбежал к машине. “Выполнено”. – Режим работы – без погружения. Соединение с адресным бюро Диптауна. “Выполнено”. Я вздохнул, глядя на открывшееся окошко терминала. – Найти список религиозных и культовых учреждений. Войти в подкаталог “Храмы”. Список оказался немаленький. Чего там только не было... и храмы настоящих, старых религий, и Храм Восходящего Солнца, и Затерянный Храм, и Храм Крепкого Сна, и даже Храм Вкусной и Здоровой Пищи. Фантазия у людей есть, а полсотни долларов в год – тоже не самые большие деньги. С. Лукьяненко, “Фальшивые зеркала”
– Нередко о верующих людях тоже говорят, что они живут в неком виртуальном, придуманном мире, уходя при этом от проблем реальной жизни. Насколько правомерна аналогия между ними и, скажем, толкиенистами?
– Беда в том, что эта аналогия некорректна только для нас с вами, людей верующих. А с точки зрения неверующих все выглядит совершенно одинаково. Есть чудаки-толкиенисты, которые бегают по лесам с деревянными мечами, говорят на придуманном эльфийском языке. И православные христиане – такие же чудаки, только они собираются в храмах и слушают песнопения на старославянском. Для неверующего человека это явления одного ряда. И объяснять ему разницу – все равно, что убеждать атеиста в существовании Бога. В области веры логические доводы не работают. Так что с предложенной аналогией я не согласен, но доказательства тут невозможны. Для убежденного атеиста – что спорить в сетевых форумах о методах программирования, что точить свой эльфийский меч, что прийти в храм и помолиться, – всё это звенья одной цепи.
– А как Вы думаете, могут ли соблазны виртуальности коснуться религиозной жизни людей?
– Да, такие тенденции есть. Начиная от телевизионной трансляции богослужений, которые для многих людей заменяют реальное посещение церкви, и заканчивая совсем уж экзотическими, на сегодняшний день, вещами вроде “крещения по интернету”. И тут, надо сказать, западный мир заметно опережает Россию. Прежде всего, протестантские конфессии, но отчасти – и Католическая Церковь. Я читал, что уже сейчас можно исповедоваться и помолиться, послав sms-сообщение. Платишь доллар – и пожалуйста, твоя молитва услышана.
C одной стороны, все это уже на грани профанации, вернее, за гранью, с другой – вполне в европейской традиции: точно так же в XVI веке бродили по Западной Европе монахи-доминиканцы, продавали индульгенции. Заплатил – и грехи отпущены. Такая-то бумажка – такой-то грех, такая-то – другой... Сейчас изменился только способ оплаты, а суть та же. Можно провести аналогию и с совсем уж архаичными временами, когда первобытные люди, удачно поохотившись, оставляли часть добычи лесным духам. Совершаются некие внешние действия, не затрагивающие твоего сердца, и тем самым покупается благосклонность высших сил.
Понимаете, самое страшное даже не то, что это происходит. Страшнее то, что это развивается угрожающими темпами, и те церкви, которые однозначно отрицают такие методы, заведомо теряют значительную часть потенциальных прихожан. Это для нас с вами выглядит смешно и шокирующее – прийти в виртуальную церковь на виртуальное богослужение. А ведь вполне возможно, что лет через 5-10 для молодого человека, который прочитал Библию и решил, что верит в Бога, это будет вполне естественно. Он найдет в сети сайт, где пообщается с настоящим живым священником и, заплатив по кредитке некую сумму, получит виртуальное крещение, а потом будет регулярно заходить на этот сайт и так же виртуально исповедоваться.
– Но ведь это всего лишь игра в духовную жизнь!
– В том-то и ужас, что нет! Это нам с вами дико, нам это кажется игрой, а для него это будет совершенно серьезно. Почему игра? Он точно так же общается с друзьями, точно так же находит себе любимых, точно так же работает – сидя дома перед монитором и отправляя результаты своей работы по электронной почте. Зарплату ему перечисляют на банковскую карточку, на эти деньги он по Интернету заказывает продукты и вещи. И ему, вполне возможно, представляется дикостью, что какие-то люди добровольно отказываются от таких удобств, едут куда-то, выстаивают долгую службу... Зачем? Можно ведь несколько раз щелкнуть мышью, войти в виртуальную церковь, купить и зажечь виртуальные свечи...
При этом он не будет ни глумиться, ни издеваться, он совершенно искренне станет молиться и исповедоваться в виртуальности – просто потому, что не поймет разницы. Для него виртуальный мир, в котором он проводит большую часть своей жизни, будет столь же реален, как дождик за окном. Столкнувшись с нашим недоумением, он возмущенно возразит: “Зачем создавать себе сложности? Может, мне и сделанную работу отправлять начальству бумажным письмом, а не электронным?”
А духовная подмена здесь в том, что человек начинает воспринимать религию, Церковь, веру как одну из сторон обыденной, привычной жизни. И в этом, кстати, повинно будет не наличие виртуальной реальности, а вообще весь строй современной жизни, “дух века сего”. Видя, что всё вокруг успешно подвергается виртуализации, человек решит, что и религия не должна стать исключением. И самая страшная опасность в том, что это будет совершенно искренне и честно – при полном непонимании, что такое духовная жизнь, по каким законам она строится...
– Но неужели Вы думаете, что традиционные христианские конфессии на это пойдут?
– Беда в том, что всегда найдутся какие-то христианские церкви или общины, которые предложат именно такой вариант. Можно спорить, кто именно это будет – в смысле конфессиональной принадлежности. Можно спорить о том, чем они будут при этом руководствоваться – добрыми ли намерениями, злым умыслом, или просто циничным расчетом заработать немножко денег на виртуальных свечках... Но в любом случае появятся (да уже появляются!) те, кто это предложит. Может быть, из самых добрых побуждений – вот, мол, молодежь в церковь не ходит, надо ей помочь: создадим виртуальную церковь, вот молодежь-то и потянется...
Девальвация чувств
– Глубина дала вам миллионы зеркал, дайвер. Волшебных зеркал. Можно увидеть себя. Можно глянуть на мир – на любой его уголок. Можно нарисовать свой мир – и он оживет, отразившись в зеркале. Это чудесный подарок. Но зеркала слишком послушны, дайвер. Послушны и лживы. Надетая маска становится лицом. Порок превращается в изысканность, снобизм – в элитарность, злоба – в откровенность. Путешествие в мир зеркал – не простая прогулка. Очень легко заблудиться. С. Лукьяненко, “Лабиринт отражений”
– Не приводит ли виртуализация жизни к тому, что люди становятся равнодушнее друг к другу?
– Я бы сказал иначе. Происходит некая девальвация чувств. Попробуй рассказать в интернете какую-нибудь трогательную историю – огромное количество людей искренне прослезятся, посочувствуют и закричат, что готовы помочь.
Например, сравнительно недавно американский писатель Роберт Шекли, приехав на конгресс фантастов в Киев, тяжело заболел. Потребовались немалые средства на лечение, а надо сказать, Шекли человек весьма небогатый, живет на пенсию. И когда в интернете бросили клич, множество людей закричали: “Конечно, поможем! Это же наш любимый писатель, мы выросли на его книгах!”. Но когда стали поступать средства, оказалось, что тех, кто реально послал деньги – на порядок меньше.
И дело не в том, что люди врали, изображали сочувствие – нет, они, я думаю, совершенно искренне загорелись, решили для себя завтра же непременно помочь любимому писателю. Но назавтра они прочитали другую трогательную историю – про больную девочку, или про собачку, которой отдавили лапку, или про дом престарелых, которому ни на что не хватает денег – и точно так же вспыхнули и закричали: сейчас, сейчас, мы готовы помочь!.. Наверное, у человека есть некое предельное количество сочувствия, которое он способен проявить. Конечно, у всех по-разному. Есть люди, которые всю свою жизнь посвятили другим – но таких ведь всегда было очень мало.
А обычный человек просто не может переварить то количество горя, которое выплескивается на него в интернете. То есть в пределах нашего реального круга общения мы, естественно, пытаемся помочь нашим близким. Но когда входишь в сеть и твой круг общения невероятно расширяется – то, во-первых, у тебя остается гораздо меньше сил на близких людей, а во-вторых, всем дальним ты все равно помочь не сможешь. Даже если ты миллиардер...
– А что же дальше?
– А дальше человек попадает в психологическую ловушку. Видя, что почти никому не может помочь, он испытывает душевный дискомфорт. И тогда включаются некие защитные механизмы. Он убеждает себя, что ничего особо страшного не случилось: “Откуда я знаю, что это правда? Я ж не видел этого человека... Может, я сейчас перечислю туда деньги, а кто-то на эти деньги пойдет в ресторан (а так, увы, тоже случается). И вообще, разве может быть, чтобы никто не спас этого больного ребенка, или этого больного писателя, или эту больную собачку? Кто-нибудь обязательно поможет”.
Человеку не хватает ни душевных, ни материальных ресурсов, чтобы откликнуться на всё, что обрушивает на него сеть. И тогда он либо закрывается от всего этого, либо цинично решает: “Нет, я в это не верю! Всем не поможешь, кого надо спасти, того Бог спасет”.
Мы переболеем. Обязательно! Странно. Уже почти нет разницы – между глубиной и реальностью. Пространства в пространствах... если бы какой-нибудь злой шутник обладал избытком денег и времени – он мог бы соорудить для меня виртуальный мирок, копирующий Москву. Реальную Москву, в которой я бываю. Десяток магазинов, пяток квартир, два кусочка природы... Даже не пришлось бы возиться с театрами, консерваториями, библиотеками. Хотя с ними и не надо возиться – их аналоги в виртуальности есть. Ну вот, началось! Раньше это называли дип-психозом, потом стали говорить “с матрицы съехал”, сейчас в ходу совсем уж невинный эвфемизм “заблудился”. Так говорят про тех, кто начинает путать реальный и виртуальный мир, сомневаться, что живет в настоящем мире. С.Лукьяненко, “Прозрачные витражи”
– Высокие технологии постоянно развиваются. Совершенствуются и технические средства погружения человека в виртуальную реальность. Не приведет ли это к тому, что спустя какое-то время человек попросту перестанет понимать, в каком мире находится – в реальном или виртуальном?
– Я очень боюсь сказать, что такое возможно. Но если это и случится – это будет крах нашей цивилизации, технологический конец света. Быть может, это и не приведет к окончательной гибели человечества, но в итоге люди начнут разбивать компьютеры камнями, а того, кто вновь изобретет электрогенератор, проклянут на веки вечные. Потому что если они потеряют ощущение реальности, если они откажутся от нее ради призрачной виртуальной жизни – это непременно кончится глобальной технологической катастрофой. И выжившие возненавидят компьютеры, а заодно и науку с техникой.
Но я надеюсь, что этого не случится. Возможно, нынешние дети и подростки, которые воспринимают компьютеры и всё, что с ними связано, как нечто обыденное, не более, чем рабочий инструмент, выработают какой-то иммунитет, позволяющий различать, где реальность, а где виртуальность.
Кстати, недавно я прочитал замечательный роман Дэвида Брина “Глина”, который настоятельно рекомендую всем верующим людям – в нем подняты очень глубокие вопросы: о сознании, о душе, о развитии человечества. Так вот, помимо всего прочего, там довольно ехидно описаны фанаты виртуальности. Дескать, мир некогда пережил всеобщее увлечение виртуальностью, но все этим переболели и успокоились. Остались лишь отдельные чудаки, которые по-прежнему сидят в сетях, в своих вымышленных мирах, а все окружающие смотрят на них с жалостью: вот, мол, бедные, убогие, ущербные люди, ну что с них взять?
Надеюсь, что все именно так и будет. Конечно, кто-то так и не сможет побороть искушение виртуальностью, но вряд ли процент таких людей окажется фатальным.
– Раз уж разговор зашел о детях... Можем ли мы помочь им правильно сориентироваться при столкновении с виртуальной реальностью?
– Самое главное – это личный пример родителей. Знаете, есть такая сто раз обыгранная в карикатурах ситуация: папа, держа во рту сигарету, объясняет маленькому сыну, что курить вредно. Точно так же, если человек сам поддался соблазнам виртуальности – он может говорить миллион хороших слов, в том числе о вере, может даже в церковь ходить, но на ребенка все равно подействует только личный пример.
Конечно, говорить на эти темы с детьми, особенно с подростками, необходимо. Но при одном обязательном условии – родители должны хорошо разбираться в теме. Если же все познания об Интернете и о компьютерных играх они черпают из каких-то сомнительных листовок и брошюрок, то ничего хорошего не выйдет. Видя, что мама или папа допускают грубейшие ошибки, ребенок подумает: раз они ошибаются в деталях, то, наверное, ошибаются и в главном.
– Так что же все-таки нужно делать, чтобы виртуальная реальность не разрушила нашу цивилизацию?
– Эх, если бы я мог дать простой и легко исполнимый рецепт!.. Надо учить, надо воспитывать. Надо помогать человеку найти для себя в настоящей жизни какие-то якоря, которые не дадут утонуть в виртуальности. Этих якорей очень много – весь мир вокруг нас. Он достаточно прекрасен, чтобы держаться за него.
Но, пожалуй, самый мощный якорь – это вера, Церковь. Именно настоящая духовная жизнь помогает человеку справиться с искушением виртуальностью с ее “абсолютной” свободой.
* * *
Латинское слово "виртуальный" пришло в русский язык ещё в докомпьютерную эпоху. Его употребляли физики как синоним слова воображаемый или возможный, то есть реально не существующий, но допускающий формальное рассмотрение как "якобы реально существующий". Именно в этом смысле применялись русскоязычные термины "виртуальные перемещения" в классической механике и "виртуальные частицы" в квантовой теории поля. А вот в английском языке слово virtual издавна имело более широкий смысл (его первое значение – "фактический, действительный", а virtuality изначально преводилось как "сущность, существо, фактическая сторона" и лишь потом – как "виртуальность").
* * *
В Китае появились особые лечебные учреждения, которые специализируются на избавлении подростков от интернет-зависимости. Они используют метод шоковой терапии, воздействуя на изможденные интернетом организмы 30-вольтовыми разрядами тока. Одной из первых эту практику внедрила центральная клиника в Пекине. По словам зав. отделением наркозависимости Тао Рана, после лечения током у пациентов наблюдаются значительные улучшения: они лучше спят, у них нормализовалось давление и снизилась патологическая тяга к виртуальному общению.
* * *
5 июня 2005 года в Екатеринбурге 12-летний школьник скончался от обширного инсульта после того, как 12 часов подряд провел за компьютером в одном из местных игровых клубов. С началом школьных каникул мальчик практически переселился в компьютерный клуб и проводил в виртуальных сражениях по 10-12 часов в сутки.
Статьи / ИСКУШЕНИЕ ВИРТУАЛЬНОСТЬЮ Писатель-фантаст Сергей Лукьяненко предостерегает
