Дом сохранения истории Инрог

Интересно:
Рекомендуем посетить:

Содержим страстьми и бедами. Повесть (Николай Владимиров)


Глава 1. С нуля
------------------

Опустошительно-безнадежные девяностые. Вбросившие в шторм без руля-ветрил. Деньги превратились в фантики, доцентская зарплата не покрывала расходов на поддержание семьи.
Как увернуться от девятибалльных накатов, поднятых рухнувшей империей? Как жить, чем кормиться?
Главное — ради чего?
…
Попытка «бомбить» на потрепанной «Копейке» — дохода ноль, добытое уходило на бензин — лопнула.
Прилепился, было, к жиревшему на глазах спекулятивно-перепродажному бизнесу оптовиком-поставщиком товара в палатку мелочно-дотошного генацвале. Первая же сумма закупок не совпала с выданной. После вычета разницы остался должен хозяину...
…
Ночь бессонных мозгований — и вымученное решение: начать с нуля, арендовать брошенный клубный особняк неподалеку от его подмосковной халупки, разломанный и разграбленный настолько, что ни у кого из местных не возникало желания пристегнуть его хоть к какому-то делу.
А если? Засучив рукава, реанимировать развалины? И сварганить спортклуб. Для пацанов. С их участием.
Была не была!
Городская администрация с готовностью подмахнула договор аренды: нашелся лох-чудило; пусть теперь он отвечает за никому не нужные «бесценные» руины...
...
Осмотрел доставшиеся задарма останки бывшего очага культуры. С чего начать?
Застеклил выбитыми, хрустевшими под ногами осколками стекла несколько комнат, соединил разномерными трубами отопительные батареи с бросовым водяным котлом, прилепил к нему выломанные из старой электроплиты диски, подключил к сети и — чудо! — «апартаменты» наполнились робким трепетным теплом.
Разгреб захламленное пиво-водочной тарой, сырно-колбасными обертками крыльцо парадного входа под двускатной крышей и тремя ромбовидными колоннами, на следующий же день облюбованное пятёркой «нацменов» в компании неестественно смешливой девы. По ее «ха-ха-хакам» и засек ватажку.
Властное — на правах хозяина — требование убраться вон с парадного входа, который «вам не паб, куда приводят баб!». Неожиданный прыг-скок по ступеням девицы, уловившей командные нотки в голосе, мольба спасти ее от заботливых доброхотов, приведших ее сюда «п-О-тешитъся-А-А», — «о» утяжеленное, «а» деревенски протяжное (из дикой глубинки, небось).
Под ропот угроз укрылся с плачущей добычей за дверью, форс-мажорными децибелами вызова полиции вспугнув южан.
Ерепенисто ретировались.
...
— Свободна, сударыня!
— А куды-ы?.. — та, стягивая с плеч рюкзачок. И с ужимками, плачно-хохотно, беззастенчиво наседая на «о», своему благодетелю: — Здеся у мене никово-о-о-о... Ни кола, ни двора...
— Из каких мест? С Урала, из Сибири... такая... окающая, объявилась?
...
Ну да, из Свердловской области. Подруга не встретила, обедавшая на вокзале пятерка гастарбайтеров взяла шефство над барышней, накормила-напоила, безусловно рассчитывая на ответную «благодарность»...
— Примитя-я-а... Хоть уборщицой... Без денег-то куды мне! И этих боюся... — она, то ли дурачась, то ли всерьез демонстрируя полный набор кушвинских диалектизмов.
И то. Да и помощники нужны: самому ломовой хлам не одолеть. Пусть чистит. И заодно кашеварит.
— Имя?
— Ане-е-ле.
— Неля?
— Ленка... шиворот-навыворот. Перекурнула-а. Сома-а... я-а... Назло мамке. Ну, прикол это-о-о...
...
«Прикол!» Заскок, притом глупый.
...
— Я не мамка. Здесь будешь Еленой. Ладно, землячка.
...
Поселил в каморку, не подозревая грядущих роковых последствий благодеяния.
...
— Станешь членом коллектива. Техническим работником. Техничкой. Будешь трудиться и овладевать московским произношением. Никаких «куды-ы», «примитя», «боюся»! Поняла?
Столуемся сообща.
...
На какие шиши?
Обследовал столбово-заборную «рекламу» и уже ввечеру встретился с двумя северянами, второкурсниками московского «универа», ищущими жилье ввиду невозможности обитать в насквозь пропитой и обкуренной вузовской общаге. Привел в «особняк» на смотрины.
«Нумера, что надо! Селимся. Ваши условия?»
Минимальная плата, плюс посильное участие в ремработах. Сходно! Шанс всем. Им — спокойно завершить учебу, мне — продержаться, заброшенному особняку-клубу мало-помалу возродиться.
...
Миг — и один за другим пролетели два года.
Игорь — сдержанный, въедливый, затейливый, с дипломом вуза — двинул в армию, дембельнулся — и на родимый Север, где трудится, воспитывает сына и дочь, возрос до властных постов.
Жора — ясная голова, уникум-мастер, знаток радио-теле-оргтехники. Женился на здешней красавице-татарке. Отец семейства. Мой сосед. И друг. Который без устали и натуги, инициативно при встрече ли или по мобилообщению откликался: «Помочь? Охотно. Закачать приложение? Нет проблем! Вывести на бумагу? Легко!»
И ловко, изящно, быстро, несмотря на перегруженность, делал.
Увы! Скоро, закрученный турбулентностью подмосковного бизнеса, приохотился к чарке, потерял дом, жену, работу, влез в неподъемные долги, от которых бежал… — куда же еще! — в родные северные края.
...
Но это потом. А пока они в свободные от студенческих штудий дни вместе с местными ребятишками вкопали перед ожившим зданием ДК футбольные ворота, турник, брусья, установили в фойе теннисный стол, боксерские груши (безвозмездный дар населения!). И клуб заработал.
Успокоившись, теперь и он мог занялся своей «беременностью» — корпением над давно выношенной книгой на захватившую с головой тему социо-духовного постижения мерностей бытия*. Благополучно разрешившейся родами толстой рукописи. И намерением напечатать ее

..............
*Социо-духовный метод: теория и практика
**Круги на полях

..............
*Социо-духовное видение мира есть восприятие незримых, скрытых, духовно-трансцендентальных сторон действительности в их социальном преломлении...
Явленные на земле, они имеют свое бытие в «небесных сферах». Феномены оных обнаруживаются с древних времен, по мере развития технических средств визуализации становясь предметом внимания всего человеческого сообщества, бесспорность наиболее зримых из них невозможно отрицать**.
Обнаружить проявления как первого, так и второго в реальной жизни, интерпретировать их взаимосвязь, смысл и значение для отдельного человека, общества в целом и является предметом социо-духовного метода анализа.

..............
**Круги на полях

Что мы знаем точно?
Они впервые обнаружены в Англии. У нас — в Краснодарском крае.
Появляются на полях в виде фигур, образованных полегшими стеблями, изображая скрещенные кольца, линии, узоры, рисунки животных, математические уравнения, спирали ДНК, символы типа инь-ян, пиктограммы, год от года все более сложные.
Размеры — от нескольких метров до гигантских, распознаваемых лишь с большой высоты.
Согнутые в кругах стебли скручены чаще в одну, иногда в противоположные стороны, без излома в месте сочленений, продолжают расти; колосья вызревают быстрее, достигают более крупных размеров, чем на остальном поле.
Создаются в течение десяти-двадцати секунд, иногда под скрипучие, невесть откуда идущие звуки.
Подделки под круги грубы, примитивны, устраиваются в удаленных от глаз полях, легко отличимы от «настоящих», возникающих вблизи дорог, в доступных местах, безупречных, совершенных.
Создатели кругов, их цели, намерения неизвестны.
Версий не перечесть.
Лучше рассудим сами.
…
Круги нам вредят?
Нет.
Они создаются осмысленно?
Вполне.
Свидетельствуют о некой непознанной реальности?
Несомненно.
Эта реальность явно продвинутая?
Безусловно.
Она дружелюбна, контактна, целеустремленна?
Вероятнее всего.
Она знакома с достижениями и проблемами нынешней человеческой цивилизации?
Еще как!
Известно место появления первых и большинства последующих кругов?
До метра.
Можно предположить, что создатели кругов располагают их сообразно своей задаче?
Определенно.
Значит, если мы поймем их задачу, мы сможем ответить на вопрос, кто они?
Так в чем же дело? Считываем «тексты» посланий, начиная с первого, английского, и, включая все последующие круги, а также логику их распространения, находим ответ. Возможно, не столь уж мудреный, скажем, из сферы, затрагивающей всех и каждого, которая находится, позвольте использовать это выражение, на грани нервного срыва, из сферы экологии. Не шлет ли нам Некто месседж за месседжем с предупреждением о грозящей опасности, «рисуя» узоры в форме листвы, животных, математических уравнений, спирали ДНК, символов типа инь-ян и тому подобное? Не знаки ли это беды, нависшей над основой основ нашего бытия?
Если воспримем их, если оградим экологию от распятия, предсказываю — следующая пиктограмма будет явлена нам в виде огромного букета роз!
Или черепа с перекрещенными костями.
Буде продолжим гнобить мать-природу...

Глава 2. Тринадцатая
-------------------------

Он не верил, что числа обладают магической силой. К тому же роковой.
Смыслом — да*.
И уж никак не пророчеству Елены-навыверт, технички-повара, прослышавшей, что он везет рукопись в издательство, ни к селу ни к городу — тебя не спросили! — изрекшей: «Ох, мытарство с ей буди-и-ит!», потому, видите ли, что день сдачи выпал на 13 февраля — «днюху» девицы.
Чушь полосатая
Но… последующие события понудили всерьез задуматься, не включить ли цифры в инструментарий его социо-духовного метода...
...
«Экономклассное» издательство, подрядившееся выпустить книгу, гарантировало отменное качество. Только у оператора, резво взявшегося за работу, почему-то вдруг все стало валиться из рук. То он не мог открыть дискету, то терял абзацы, целые страницы текста, то неведомо куда прятал окончания. Перед лицом столь странных и необъяснимых превращений сник.
Бились все редакторы издательства порознь, поочередно, объединенно — результат ввергал в панику.
...
За дело принялся сам гендиректор. Нехитрыми манипуляциями вколотил текст на место и уверенно вывел его на кальку — для печати. Но, передав ее на просмотр, тоже впал в оцепенение, потрясенный обнаруженными чудовищными нестыковками, купюрами, делавшими главы и очерки книги либо искаженными, либо вовсе лишенными смысла.
Все попытки открыть и выправить текст проваливались одна за другой.
— Не было ничего подобного! — гендиректор потрясенно. — Мистификация!
— Тема такая, — оператор, вращая разъятой пятернею у виска.
— Печатали разное и про Будду, про Магомета — шло как по маслу. А тут… небылистика, чер... нополосица… какая-то. — И подозрительно-испытующе растерянному автору: — А как дома шло, на своем компьютере?
— Без сбоев. Все открывалось с первого клика.
...
Выход — везти домашнюю технику в эконом-издательство и переносить текст с нее.
Под сочувственно-пронзительные взгляды технически-повара загрузил «железо» в неразлучную «Копейку», доставил и установил в кабинете редактора. Сбежавшийся коллектив, поглазев: «Па-а-ня-я-тно-о, у вас пятая версия компа, наша — четвертая. Вот и нестыковка...»
А раньше сообразить профессионалам-наборщикам было слабо? Не доверяя более «экономклассным» издателям, сам открыл текст. Все, как надо. Ничего не сдвинулось, не упрыгнуло, не пропало.
— Продолжайте! — и отбыл в институт.
...
Вернулся вечером, как всегда, вчистую обессиленный шестичасовым аудиторио-глаголом с тревожным предчувствием так и не узреть книгу в предпечатной готовности...
В редакционных дверях — бледный, с круглыми красными глазами оператор, почерневший лицом гендиректор, кто-то еще.
— Опять?! — им, фистулой.
— Коллапс! Исчез текст. Весь. На обоих компьютерах — вашем и нашем, необъяснимое, самопроизвольное размагничивание. Что делать? Что?
Три пары экономклассных издательских глаз смотрели на стоящего перед ними заказчика с почти нескрываемым ужасом.
...
Молча достал флешку с текстом двухнедельной давности — недоправленным, недовычитанным, сел за компьютер, перекачал, куда надо, страницу за страницей. Открыл. Сам вычитал, поправил, что смог, и с гудящей головой, лопающимися от усталости глазами сдался — подписал набор «в печать». С условием: профессионал-оператор полистно сведет концы с началами во недопущение нестыковок и разрывов текста.
Согласны.
Двинулся на выход.
И уже в коридоре услышал визг: тринадцатая, тринадцатая! Нет страницы тринадцать!!!
Шагнул назад, увидел бледное перекошенное лицо оператора-профессионала.
— Ну ее! — он, ором. — Сыт по горло. Стыкуйте сами. Я пас!..
...
Восстановил тринадцатую, кое-как успокоил профессионала-оператора, загубившего все, уговорил не демонизировать тринадцатую (обычная цифра, только выпендрежная**), а не спеша перелистать, просто перелистать страницу за страницей — все ли на своих местах, только это.
Тот смирился, начал считать, дошел до 26-й, встал: 26-я была оттиснута «зеркалом», то есть буквами наоборот.
— Это же дважды по тринадцать!!! — он загнанно. — Мистика. Мистика. Мистика. Больше смотреть не буду...
Махнул рукой обреченно: — Сдавайте в печать! — Подписал и уехал домой.
Увидев столь точно спрогнозировавшую произошедшее, впервые пережил настоящий ужас: неужели пророчество Елены-наоборот — не блажь, а явь?
...
После двух недель сомнений: брать — не брать невычитанную, напечатанную без корректорской чистки книгу, — загрузил двумя десятками пачек «Копейку» — и в «свой» особняк.
Выгрузил, разорвал одну упаковку, развернул первого подвернувшегося книго-младенца — и потерял сон. Ошибки со второго предложения. С жутким предчувствием открыл тринадцатую: так и есть. Текст сбит, разорван, несколько строк потеряны.
...
Знак свыше? Небесная воля? Вмешательство неведомых сил?
Каждый мог удостовериться в том: достаточно открыть тринадцатую… Загадка не давала уснуть.
Нет, он не верил, что числа обладают магической силой. Да ещё и роковой. Неожиданно «предреченной». И кем! Свалившейся невесть откуда девицей, напророчившей книге большие мытарства.
Смыслом — да, наделены.
Мистикой нет.
..............
*Числа. От ноля до бесконечности
**С точки зрения…

*Числа. От ноля до бесконечности
Ноль — пустое место с большими претензиями. Несколько нулей, поставленных за единицей, становятся миллионом, миллиардом, триллионом… Делить ни нуль, ни на нуль нельзя. Но без них невозможны операции с малыми и большими суммами. Тем не менее ему не пристало задаваться: возведенный в любую степень, он всегда равен нулю.
Один — Сам Самыч, представитель собственного «Я». Всегда равен самому себе. Делится только на себя и… остается неизменным. Одинок, хотя неравнодушен к нулям. Но встречного движения не делает, ждет, когда сами присоединятся.
Два — день и ночь, свет и тьма, добро и зло, Адам и Ева, неразлучные пары, носители и движители бытия. Два в одном, одно в двух, два сапога пара. Дуалистично все: душа, животворящая тело, и тело, ею одушевленное.
Три — базис бытия, основа основ. Триединство во всем: материи, сознании, началах и концах: три неба рая, три волхва, принесших дары младенцу Иисусу, на третий день воскрес Христос, три ипостаси Бога Отца, Бога Сына и Святаго Духа бесконечные в своей троичности.
Четыре — знак тварных деяний Бога: земли-неба-воды-огня, четырех частей света, времен года, утра-дня-вечера-ночи; четырех евангелистов, четырех коней Апокалипсиса, четырехгранности кирпичей, домов, четырехчастности возраста — детства, юности, зрелости, старости. На четвереньках начинается движение по жизни.
Пять — пальцы рук, баллы оценок, лучи звезд-пентаграмм, по Пифагору — математического совершенства мира, его Золотого сечения, пять книг Библии, пять ран Спасителя, взявшего на Себя грехи мира.
Шесть — символ надежности, гармонии природы; идеальное число, делящееся на четное два и нечетное три; сумма чисел, образующих шестерку, и произведение этих же чисел, одинаковых и равных той же шестерке. На шестой день создан человек.
Семь — скрепа жизни: семья, семь дней недели, семь цветов радуги, семь чудес света, семь свободных искусств; число духовного совершенства, печать Божья, число Завета...
………………………
Почему не дошел до 13?
А подумать? В социо-духовном разрезе…
(«Социо-духовные этюды»).

**С точки зрения...
— числа тринадцать: число двенадцать рылом не вышло;
— пространства: время — категория прилагательная;
— женщин: все мужики — джентльмены;
— мужчин: все бабы — леди;
— эмбриона: люди есть призраки, ушедшие туда, откуда не возвращаются…
— банкомата: блин, везунчики — выигрывают все подряд!
— рэпа: вальс — полезное ископаемое;
— курицы: не может яйцо быть до, если оно после…
— интернета: мир — это муха, залетевшая в паутину;
— НЛО: Земля — космический корабль со спившимся экипажем; контакт невозможен;
— автора: все мы дети Адама и Евы, бесконечное число «Я», нуждающихся только в одном — взаимопонимании.
…………………
— А с вашей точки зрения?
— Или у вас одни запятые?

Глава 3. Раздрай
--------------------

Проснулся… никаким.
Недоуменно огляделся.
Ощущение потерянности.
Из-за вчерашнего коллапса с книгой?
...
Если бы. События куда более шокового, в сознание не укладывающегося, — исчезновения и появления технички-повара, на глазах его и четверых пацанов устанавливающих клубную ограду. Вот только что шла из продмага с пакетами продуктов — и пропала.
...
Куда? Место открытое, кустарник вдоль тротуара не выше колена.
Через четверть часа объявилась бледная, трясущаяся от страха.
— Что? «Южане»? Вернулись? Обидели?
— Не-ету, — она, голос хриплый, прерывистый. — Потерялося...
— Где?
— Не знай. Кожисть, в дяревне... Чужой...
...
Прыжок в другое измерение и обратно?
Такого — с ней, н и к а к о й — не может быть!
Но... она ведь впрямь куда-то на время испарилась. И вдруг объявилась.
Ребята, делавшие забор, свидетели.
...
Надо дознаться. Мне, постигающему запредельные обители и их нити в реалиях социума, сам бог велел. В свидетели — Димона, старшего из четверки: он все видел, подтвердит.
Усадил «пришелицу» оттуда (случай отнюдь не исключительный)* напротив себя, вперил в нее немигающий взгляд.
...
— Значит, была в деревне? Какой?
— Не зна-а-й... Чужой...
— Заладила: «Не зна-а-й... Чужой...». Там зима, лето?
— Лето, как здеся... Холодное, я озябла.
— Ну, и что ты увидела?
— Поле. Большо-о-е.
— А люди? Кого-нибудь заметила?
— Да, коргу-у... старую. С волкодавом. Порнишка из-за плетня выглядывал. Бабка хай поднила: «Уходи к себе». Собаку спустила. Вот порвола... штонину.
— Цапнула? Что же молчишь!
...
Димон вытащил из кармана пузырек — обеспечил пацанов йодом заблаговременно — и протянул девушке:
— Обработаешь...
…
— Как... оказалась здесь?
— Не знай. Зохотела и...
— Почему испугалась?
— Страшно...
— Ещё что-нибудь можешь сказать?
— Нет.
— Ладно, Димон, иди, заканчивайте там.
Подождал, пока парень удалился.
...
— А… в магазине ты ничего не… употребила… девушка? Только не врать! Дыхни-ка...
...
— Че-е-го?! — Не крик, вопль.
Вскочила со стула и чужим голосом понесла несуразное. Что она здесь, как батрачка, нахлебница, что убираться с утра до вечера со шваброй и веником, а потом у плиты она не собирается. Что она всё-таки женщина, притом молодая, привлекательная, и безразличие, невнимание к ней для нее «оби-и-дно-о»...
...
Внезапно прервала мятежный спич.
Приблизилась вплотную: широко раскрытые глаза, движение рук по своей груди, животу, обтянутым джинсами ягодицам. Картина!
— Я чо-о-о... плохая? Не нравлюся?
…
— Это ты мне? — оторопев. — Отцу двух детей, женатому четверть века? В свои — сколько — двадцать два?
— Ну и что, что жонатому? От жоны не убудит, если чо… Мене... не семнадцать... Я взрослоя... — ...
Тянущиеся к его плечам ладони. ...
— Ты думошь, я... Думошь, меня хачики словили?.. Это я... их... Интим обещала... Ты думошь, они... меня сюда?.. Я сома...
— Не «ты», а «вы»! — только смог выдавить из себя, оглушенный взрывной волной негатива и бесшабашной навязчивости.
...
Откуда это? Раньше — ничего похожего, только вежливая исполнительность, усердное трудолюбие и обязательное «вы».
Притянула оттуда? Из другого измерения? Подхваченное там, как инфекция?
А может, просто открылось ее истинное «я»?
...
Вдруг смутилась.
Закрыла растрепавшимися власами лицо. Отвернулась. И — в свою каморку.
...
Долго не мог прийти в себя. Пазлы облика Елены-наоборот до исчезновения и после разлетелись вдребезги. События не выстраивались в логически связанную цепь.
Невесть откуда пахнуло пронизывающим ледяным холодом, постепенно заполнившим пространство внутри и вовне.
...
Ночь. Ни бодрости, ни сна. Головоломная маета, взбаламученная кувырком Анеле-Елены туда и возвращением назад, невесть почему не только полностью погасила едва тлевший огонек удовлетворения от выхода своего научного труда, но родила мрачные думы и предчувствия о его никчемности и ненужности.
И впрямь.
Ну вышла «экономклассная» книжка. Тысяча безжизненно-бездыханных новорожденцев, каждого из которых еще надо оживить, заставить заявить о себе первородным воплем.
И что? И куда теперь с ней? Кому потребна?
Вот прибавление, с которым он в вычете!
Разве не в минусе ему было натужно распаковывать, вынимать каждый экземпляр, туго-неудобно отгибая листы, выкусывать ножницами бракованную тринадцатую, мазать клеем, втягивать под огрызок ее корешка и найтовать к нему новую, с выправленным текстом?
И так все до одной! Для чего?
...
И не понудой ли было ринуться на видеорынок, закупить оптовую партию чистых SDR-дисков, превратить текст в аудиостраницы, нарезать, склеить конверты, вкладывать в них диски; и каждый прикреплять к обороту книжной обложки. Но самое надсадное — поиск книготорга, в коем после удивленно-скептического верчения туда-сюда и обнюхивания книжки с диском, предложенных «на реализацию», тебя пошлют куда подальше. И так раз за разом.
...
И вообще все шло не так, вкривь и вкось. Не складывались замысел дня, план часа, ожидание минуты. Невольно приходили мысли о том, что некий враждебный мир оттуда, из некой многомерности** ворвался к нему через «побывавшую» где-то там деву, породив рушащий все и вся раздрай.
Но... возможно ли подобное? Нормально ли такое допущение? Может, Анеле-Елена ни причем? И он впрямь зря обидел ее намеком на пьяный бред?
Раздрай. Форменный, безудержный раздрай.

..............
* Пришелец
** В доме Отца Моего

* Пришелец
1954 г.
Токио.
По трапу самолета сбежал высокий смуглый мужчина кавказской наружности в строгом черном костюме, который ничуть не стеснял его, хотя стояла невыносимая жара.
Таможня, раскрыв паспорт гостя, пришла в тупик: по нечитаемым строкам документа понять, из какой страны визитер прибыл, было невозможно. На доведенную с помощью жестов просьбу назвать ее и показать на карте прибывший изрек: «Тауред», и указал на точку в Европе где-то между Испанией и Францией. Потом продемонстрировал погашенные японские визы и тоже жестами артикулировал, что спешит, так как посетил островитян с деловой целью.
Но в настоящий шок свидетелей привел финал этой невероятной истории, запечатленной кино- и фотокамерами и все же оставляющей впечатление постановки. Загадочного пассажира до выяснения поместили в номер высотной гостиницы, находящийся примерно в сорока метрах над землей. Дверь заперли, за ней учредили пост вооруженной охраны. Наутро явившиеся для дознания специалисты тайных служб не могли поверить своим глазам: номер был пуст.
Шутник?
Мошенник?
Энлонавт?
Вельзевул?
……………………
Темная личность…
(«Социо-духовные этюды»)

** В доме Отца Моего обителей много. Ин. 14:2.

Глава 4. Презентация
-------------------------

Кульбит Елены-навыверт в небытие и обратно, скабрезная исповедь, истеричный демарш, руковозложение на его плечи не давали покоя.
Такие финты, выплеск энергетического разряда оттуда — раньше бы хлебом не корми посмаковать, да препарировать в социо-духовном измерении, да разнять на составляющие, да потом синтезировать*.
...
Это когда «финтит» далеко, к тому же без персонально-личностной надрывной мелодрамы.
А если рядом, здесь и сейчас? Да ещё совокупно с агрессивной пси-атакой? Если гипотетический контакт с нереальным чреват внеземной «чумой», способной вполне натурально заразить тело, деформировать душу, жизнь?! Что, может быть, уже случилось. Как раз через наложение ее взыскующих рук? Ведь откуда-то разит пронизывающим холодом, превращая окружающее в заколдованный ледник!
...
Не мро́зь ли это зла, прорвавшегося из надмирного мира в этот? Как некое проклятие, разрушающее очевидное, нагружающее неразрешимыми проблемами беспроблемное? Нет, это просто он все придумал, вбил в голову. По жизни такого не бывает, исключено!
Но тогда что могло в пух-прах разметать тщательно выстроенный, давно ожидаемый праздник чествования злополучной «экономклассной» книжки? Что это, как не беды, напророченные «контактершей» — землячкой, свалившейся на его голову...
...
— Зажал, зажал! — сотоварищ по профессуре на одном из кафедральных заседаний, пожимая руку с шутливым укором. — Зажал презентацию. Нехорошо, коллега.
И поделом!
Время от времени выдаваемые тезисы о надмирном (ничего себе загнул!), настойчивое проталкивание, где надо и не надо, самочинных социо-духовных категорий (про что это он?!), оплаченный вузом творческий отпуск для написания монографии (ого!), факсы из Австрии и Финляндии (во дает!), поездки в США (это уж слишком!), нагрузили кафедру ожиданием грандиозного результата, обязывали предъявить его. Хотя бы как повод собраться за «чаем», произнести двусмысленные комплиментарно-ернические тосты с подковырками.
...
Чтобы приглушить ажиотаж, объявил:
— Издан лишь интернет-вариант, вещь неосязаемая, виртуально-условная — то ли она есть, то ли ее нет. Что точно не повод для ее публичного представления уважаемому коллективу. Дождемся издания в бумажном виде, тогда и восторжествуем.
...
Дождались.
«Экономклассная» книжка в нежно-салатовой обложке наконец в руках университетских сотоварищей со вложенным приглашением на ее публичное представление, имеющее быть тогда-то и там-то…
...
— А ректора? И проректоров? Лично пригласите. Обязательно! — шеф кафедры мудро-назидательно. — Без них нельзя. Обидятся.
И вот уже у главы вуза и его замов по экземпляру книги с обещанием непременно присутствовать на мероприятии... По возможности.
Ну так и цвет научной братии сюда же! Как без нее?! Кого же? Кому сдавал кандидатский по философии. И эксперта по проблеме. И непременно специалиста по мировым религиям.
Хотя, может, его-то и не стоило бы.
...
Розоволикий, легкоотзывчивый, в три минуты решавший любой вопрос, он в советские времена был птицей ВИПовской — бессменным шефом не чего-то-где-то, а целого «Дома научного атеизма» при высшем партийно-указующем органе! Ему, знатоку безбожия в эпоху пробуждения в людях тяги к запредельному, первому и передал для оценки рукопись монографического труда.
Отзыв недавнего главного знатока безбожия, заделавшегося «маститым» религиеведом, огорошил: опус, достойный мусорной корзины.
Проклюнулось скрытое нутро матёрого материалиста? Озадачился.
...
Книгу издал. Приглашение на презентацию хулителю Бога, перекрасившемуся в религиеведа, таки вручил: эпизод смази им кропотливого труда «забыл» во имя педкорректности…
Пригласил и вузовские службы интернета, помогавшие разместить рукопись на сайте, фотомастера, предоставившего в нее репродукции.
И, разумеется, жену с чадами.
...
Итого три десятка персон!
Что ж, сам затеял. Принимай.
Коньяки, водки, вина — на мне.
Сыры-колбасы, консервы, торты — аспиранту.
Воды, соки, фрукты — кандидату в научные мужи.
Полуведерную миску оливье — перевертышу Анеле-Елене, поварихе-уборщице.
Подождите, а музыка? Ну так это дело баяниста с оркестрового фака.
Верные помощники, не подведите!
...
— Поднимайте уровень, будущий профессор! Зовите и министерских. Пусть знают наших… — Совет проректора из комсомольской когорты, тайного поэта, как-то признавшегося: крах советского колосса — кара за пренебрежение веры, забвение Бога, гонение церкви.
...
И грянул день икс.
Отягощенный пудовой миской «оливье» — «Объяде-е-енье, пальцы оближате! — бахвальство Елены-навыворот. — Нябось, все деньги вбухоли?» — ввиду неизбежного тостирования, взяв такси, явился на кафедру. Со все возраставшим ощущением пронзающего внутреннего холода. Который нарастал с каждым шагом.
...
Распахнутая дверца шкафа, где томилась заготовленная накануне коньячно-водочно-винная батарея. Возле — взъерошенно-тревожный завкафедрой.
— Что это, что это?? И для кого? Пьянка в рабочее время? Кто позволил? Извольте отменить. Преподавательская не ресторан.
...
И это тот, кто вчера ревниво дербанил сценарий презентации, настаивал прикупить горячительного с запасом, чтоб не опростоволоситься, если какая-то из начальственных особ пожелает добавить…
И… отменить?
...
В коридоре мелькнул румяный лик бывшего главного атеиста, переобувшегося в воздухе постперестроечных новаций. Взгляд леденяще-скользкий, манеры суетливо-верткие. С чего бы? Обычно подскакивал, простецки цапал за локоть, плечо, демонстрируя шутливое обожание.
А тут — зияющая мертвенной краснощекостью физиономия безбожника**.
…
Двинулся к нему напомнить о предстоящем «торжестве». Куда там! Отпрыгнул на пять шагов, укрылся за какой-то дверью…
Бойкот? Не с подачи ли нью-религиеведа объявленный?
...
Знобящее оледенение в душе.
Значит, отменять?
И это когда разнесены тридцать приглашений и гости начали «съезжаться», когда в фойе — выставка-продажа презентируемой книги и дискутирующие группки возле нее…
А ну прочь, оцепенение мраза! Сделал усилие растопить его волей к сопротивлению.
Есть же банкетный зал... В новом крыле вуза, где чествуют-поздравляют именитых гостей, соискателей-диссертантов, юбиляров. Где удобно, уютно, комфортно.
Согласовывал с руководством. Не возражает, но за свой счёт — услуги официанта, уборка, наведение чистоты по завершении мероприятия ректорат финансировать отказывается.
А пожалуйста. Расплачусь сбережениями из родительских, благодарно пожертвованных на призы их отпрыскам. Целая десятка специально отложена на всякий пожарный.
Благо кошелек при себе, не забыл захватить в оргсуете.
Сразу и рассчитаюсь с официантами. Но что это? Почему? Пуст! Может, деньги заползли за подкладку? Вывернул портмоне наизнанку. Ничего.
Потерял? Когда? Вчера — были на месте!
Прихватизировала псевдо-Елена, техничка-повар? Невообразимо! Но... больше некому.
Разбираться некогда. Жена, дети, ученики подсобят, приберутся.
Да? Ну конечно.
Спасибо...
Тогда все — туда.
...
В пять минут верные помощники перекантовали в банкетный зал выставку-продажу, ведро оливье, напитки-яства, нарезки, накрыли столы, расставили приборы. Тут же оккупированные студентами его потока, вольно-слушателями спецкурсов, интересантами и фанатами сверхъестественных отправлений и межпортальных перемещений.
...
И она состоялась.
Вопреки леденящим вихрям над головой. Без верхушки, даже серединки научно-руководящей братии, без кафедральных педагогов-приятелей. При блистательном отсутствии главного атеиста СССР, перековавшегося в религиеведа.
Несмотря ни на что.
При полном игноре торжества по случаю выхода «экономклассной» книжки зваными и напористой взыскательности незваных, под сухие напитки и крепкие «чаи», суперский салат технички-повара с перевёрнутым именем. Омрачившей празднество по случаю выхода «экономклассной» книжки подозрением в ее причастности к пропаже денег.
Презентация, забравшая все силы.
...
Кое-как поздней электричкой добрался до своего спорт-ДК. С неудержимой жаждой узреть пророчицу обрушившихся бед, визитершу враждебной обители — да, да! — их накликавшую. А главное — уличить ее в краже родительских пожертвований на призы их чадам за участие а боксо-шахматно-теннисно-футбольных баталиях.
И, если это сделала она, избавиться от воровки. А заодно — от ее злокозненных потусторонних кульбитов.
...
Стукнул в дверь каморки.
Молчок. Спит?
Распахнул.
Зияющая мрачность комнатенки.
Включил свет.
Пустая раскуроченная постель. Вышла? Куда?
На столе клочок тетрадного листа с прыгающими буквами.
Что там?
«Эте... лезут... крючок слом... Не хоч...»
На полу веером тускло отливающие осколки разбитого зеркала...
...
Бежала? Скрылась с деньгами, прохиндейка этакая! Девица шиворот-навыворот!..
..............
* Дух и материя
** Атеист

..............
* Дух и материя

Берем гору. Например, Эверест, дробим на камушки.
Измельчаем на песчинки.
Разлагаем на молекулы.
Молекулы — на атомы. Эти — на электроны. Их — на кварки.
Которые, по мнению дерзновенной науки, делятся на струны — суть спиралевидные сгустки энерго-материи. По существу — сферу духа.
Итак, материя в своей глубинной сути — это переформатированный Дух.
Но «Бог есть Дух» (Иоанн. 4.24). Следовательно, Бог Вседержитель это — субстанция разъятой материи.
И обратно. Ибо Дух творит энергоформы, переходящие в струны, которые трансформируются в кварки, которые соединяются в атомы, структурируются в молекулы, образующие песчинки, камни, высочайшую гору Эверест, всю Вселенную...
Итак: Дух первичен, материя вторична. Жизнь перводуховна. Человек есть воплощенный Дух.
.....................
А что есть антиматерия и анти-Дух?
Экзо-бытие... (Экзо, от греч. Ехо — посторонний, чуждый).

**Атеист
Жил один человек, жил и умер.
Лежит он в могиле и недоумевает. А где же тот свет? Где ангелы? Где рай или ад? Где суд Божий, наконец. Нет ничего. Только могильные мрак, тишина, сырая холодная яма и безмерность!
Это у всех так или только ему суждена подобная участь?
Стал перебирать прожитые свои лета и взвешивать на весах того, что у людей называется совестью. Честно и беспристрастно — в могиле-то чего тушеваться?
…
И узрел свой земной путь. Как учился, да не тому. Работал, да не там. Был крещен, а креста не носил, церковь не посещал.
Не исповедовался, святых Христовых тайн не причащался. В общем, жил непокаянным, а стал неприкаянным.
…
Сурово, беспощадно, ничего не скажешь. Правда-то, видать, и погребенному нужна! Потянуло его перед лицом вечности докопаться, почему он по жизни тенью шел. Почему не помыслил, что из чего произошло, по каким законам движется, что есть человек, откуда явился, куда идет, отчего Воскресение Христово открыло путь ко спасению?
Напряг то, что у людей именуется мозгом... да тщетно. Тужился-тужился, силился-силился уразуметь, что к чему, — никак. Нечем.
Не успел — значит, опоздал, господин атеист!
Увы! Увы!

Глава 5. Кортик
------------------

Неотвязные вопросы до рассвета.
Что стряслось в каморке?
Ещё одно перемещение девы-перевертыша туда?
Судя по сумбурной записке и смятой постели — против ее воли. Тогда по чьей? И почему опять направленной на нее — разбитную деву уральской глубинки с именем, а возможно, и мозгами навыверт? Как на «контактера»?
Вздор. Небыль. И в голову нечего брать.
А если это банальное воровство и бегство технички с деньгами? При ее заскоках... м-м-да...
Или похуже — набег и похищение обманщицы южанами?
...
Надо уведомить полицию. До универа? Сразу не приедут. Придется ждать. Опоздаю на лекцию. Нельзя. Вызову позже, потом.
Вначале заказать такси: после вчерашнего пира сесть за баранку «Копейки» — самоубийство.
Теперь в каморку.
...
Потянул дверь.
Не поддаётся.
Заело петли?
Повторил с усилием. Что это? Заперта?
Дёрнул резко, рывком.
...
— Кто там? Влодимир Николаевич, вы? Сичас отопру. Зоходите.
...
Секундное замешательство.
Она? Голос ее. Удостовериться? Зачем? Вдруг опять тот пронизывающий насквозь холод!
...
— Ты там? У себя! Не надо открывать.
...
Едва сдерживаемый — мало ли что? — начальственный разнос технички:
где гуляла ночью, когда вернулась, как расколотила зеркало? По пьяни, что ли!?
...
— По какой пьяни? Никуды не выходила. Здеся была. Здеся. То есть здесь. Спола, ничого не знай... то есть не знаю.
— Я заходил. Вчера. Тебя не было!
— Прям сюда? Ко мне? Правду? — игриво.
...
Нужна ты... как прыщ на лбу.
...
— Да, к тебе в комнату. Где ты гуляла?..
— Дак нигде. Куда мне деваться-то посреди ночи-то. Спала я, туточки, тут... здеся... здесь, Влодимир Николаевич.
— Не было тебя, только разбросанная постель... И записка: что кто-то ломится в дверь, срывает крючок.
— Какая зописка, на чо, на что она мне? У меня и бумаги-то нет... И ручки...
— А с крючком что? Кто ломал?
— Никто. Целехонек...
— А деньги трогала? Из кошелька вытаскивала?
— Чо-о-о? Про чо... про что-о-о вы?!
...
«Чо-о», «Чт-о-о». Московский говор отрабатывает, хапунья, деревенщина...
...
— Общественные пожертвования. На клуб. Прикарманила?
— Деньги? Вы чо, что? Зачем? Я, чо ли, воровка? Не было такого... — И плач, причитания. — Счас оденусь, выду... выйду...
— Некогда, я на работу. Приеду поговорим. А с зеркалом что? Почему на полу, кто разбил?
— Дак это, под подушкой было, чай, упало.
— Все, я уехал. Вспоминай, что было ночью. Вернусь, подробно изложишь... Все, до последней запятой. Никуда не отлучайся, открой спортзал, пусть пацаны тренируются... И сиди у себя.
...
Гнетущее недоумение после разговора с Анеле-Еленой. Нарастающие всю дорогу до вуза нервозность, раздражение, неотвязная назойливая рефлексия.
Не сдвиг же у него по фазе? Не повреждённая же наездами на презентацию психика выдала ему накануне зияющую пустоту каморки, разобранную постель, записку, разбитое зеркало?
Они-то есть. И деньги пропали. Так, а если они на месте? Как самовозродившийся крючок. Тогда точно у него тараканы в голове.
Дрожащими пальцами открыл портмоне, ощупал кармашки. Ничего.
...
Нестыковка вечернего и утреннего не укладывалась в сознании, выбивала из колеи, все переворачивала с ног на голову.
Может, общение с аудиторией успокоит?
Увы!..
...
Лекция не удалась. Катастрофически.
Плохо мыслишь — плохо излагаешь.
Попробуй построить логически выверенную фразу, когда голова занята другим. Так улетучивалась она вчера или нет? Если да, каким образом? Как вернулась? Почему исчезла записка, что за финт с крючком, оказавшимся невредимым? Как все восстановилось, вернулось на круги своя? Будто ничего не было...
Кроме осколков зеркала. Почему они остались на месте? А кошелек — пуст?
...
Неразгаданное запредельное торпедировало ум, чувства, реакцию. Ни привычного двустороннего контакта с аудиторией. Ни того, чем брал ее на протяжении двадцати пяти лет — обязательной вменяемости речи, доказуемости излагаемого, преодоления сущностных противоречий через их разрешение и восхождение к высшим началам, рождающее ощущение сопричастности тайнам бытия, просветление. Когда слово окрылялось. И высекало ответные искры слушателей. То были минуты счастья. Означало — цель достигнута.
Именно после таких лекций студенты обступали кольцом, засыпали вопросами, искали встреч, превращаясь в единомышленников и друзей.
Не в этот раз. Сознание подавлял оглушающий довод: коли она была там, да еще по недоброй воле, жди новых несчастий покруче прежних…
Каких?
Зеркало, зеркало, зеркало... Да, да, по некоторым источникам, оно — окно в иной мир. Вот что надо проанализировать.
...
Потом. Сейчас — подневольная лекция. Мучительная, сжигающая силы. Изводящая самоедством. Неудержимо распаляющая недовольство собой.
Своим сиплым голосом. Расхаживанием между рядами слушателей. Зачем? Проще бы за трибункой, подсматривая в конспект, без чего сбивался, путался, заикался, почти ненавидел себя. Физически ощутимым бессилием, какой-то обреченностью перед напастью, готовой обрушиться на него извне, откуда-то оттуда, не позволяющей связывать слова, формулировать мысли.
...
Не поддаваться, стоять! Продолжать говорить! Наперекор всему. И думать.
...
Вопреки накатам, преследующим его, бесплодным попыткам осмыслить их. Что он прежде неоднократно проделывал. Кстати, как раз в умозаключениях, связанных с зеркалами.
Надо перечесть все, овеянное легендами, приметами, преданиями на этот счёт. Более чем что-то другое соответствующее житейски-бытовым реалиями, социальным и духовным смыслам. О чем он фантазирует в своей книге.
...
Сколько еще вещать? Целых девять минут... Сил ноль. Уходят с каждой секундой. Ещё немного, и они иссякнут. Случится что-то ужасное, непоправимое...
Неужели прострация, угнетение тоже оттуда?
...
Долой панику! Собраться, держаться. Ещё три минуты.
...
Так, что там о зеркалах?
Да есть же у него о них! В его собственных работах, теоретически осмысленное. Для доступности восприятия изложенное в этюдах. Да-да! Как вампиры-похитители в легендах японцев*. Как средство достижения гармонии, красоты, добра со злом в мифологии китайцев. Вспоминай, что там говорилось**?..
...
Стоп! Пора заканчивать!
На волевом рывке произнес заключительные фразы.
Ощущение падения с кручи...
Куда?
Отпустил прикрывающую зевоту ладонями, что даже не удручало — бесило — аудиторию. Невесть как доплелся до кафедры.
...
Зав. после вчерашней расправы над презентацией нежданно улыбчивый, льстиво радушный. «Зачем так ластиться!» — едва пряча гибельное предчувствие: не от него ли угроза краха?
Сжав обессиленному лектору локоть, вкрадчиво-проникновенно, иезуитски:
— Я к вам с просьбой. Посодействовать.
...
Гаже некуда!
Ну да, ну да! Кого же ещё просить о помощи, как не того, кому вчера устроил подлянку! А главное, лишенному энергии что-то делать, цепенеющему от подступающего необъяснимого ужаса.
...
— Просьба препростейшая — найти приобретателя-коллекционера кортика, единственной именной вещи, доставшийся от папы-адмирала, законной, документированной.
Вот он — достал из стола. Наверное, чего-то стоит, принесет какую-никакую сумму нищенствующему завкафедрой. Как?
...
Кортик? Холодное оружие? Как раз для удара. В его смятенное сердце.
...
— Вам ли говорить о нынешней ситуации, — зав., просительно. — Маминой сиделке каждый день плати. Внуку подгузники, пеленки-рубашонки, плюс питание. Жене, да и самому кушать хочется. Откуда взять? А тут вещь. Говорят, ценная. Поспрашивайте у друзей-знакомых, не заинтересуются ли?
...
Разумеется, почему нет. Толкай своего подчиненного к собственной скверне. Похуже вчерашней, вами же устроенной. Перевертыш! До сих пор колотит...
...
— Сделаю, что смогу, — шефу, внешне бесстрастно-деловито, а внутренне обреченно-панически, не имея ни малейшего понятия, где, как?
И мучительно думая о другом: почему для атак зеркального мира, если это и впрямь было, выбрана именно она? Зашуганная, малообученная отроковица из глубинки с перевёрнутыми мозгами, неустойчивым нравом, несложившимися принципами и нормами? Может, как раз из-за этого? Поскольку податлива и переменчива? И почему жертвой назначен он, приютивший ее?
...
— Имеется у меня приятель, коллекционер оружия. Узнаю, спрошу... — произнес механически, не осознавая значения слов. — Видел у него как-то сабли на персидском ковре...
...
Может, кто-то и впрямь собирался похитить ее из каморки, она заартачилась, нападавшие пытались сорвать крючок, в потасовке упало и разбилось зеркало? Но записка, которую она якобы не писала, а он ее реально читал?..
...
— Спасибо. Примите кортик, вот, в газету обёрнут. Чтобы неприметнее, обыденнее...
...
Где это он? Почему стоит возле метро? Лишенный ориентира, желания делать каждый новый шаг. С дрожью во всем теле.
Ну да, он же созвонился с приятелем. Который занят, но пришлет кого-то, кто будет ждать у выхода станции Комсомольской и заберет оружие.
...
Почему кружится голова, подгибаются колени? Откуда апатия, безволие?
С «вещью» в портфеле, сунутой среди конспектов и рефератов, переполненный отвращением к себе, не устоявший перед псевдо-страждущим подольстившимся шефом, приблизился к рослому осанистому мужчине, приникшему к величественной мраморной колонне, украшенной мерцающим красным неоном буквой «М».
...
— Это вы с кортиком? — тот, вычислив подходившего. — При вас? Настоящий? Покажите.
Для этого и прибыл!
...
Открыт портфель, разъята газетная обертка, извлечено орудие. Предъявлено посыльному.
— Ближе, ближе, слабну зрением, — тот.
Придвинул кортик к самому его носу и... услышал щелчок замкнувшихся на запястьях наручников. Тут же двое, невесть откуда взявшиеся, в пятнистой форме, стеснив своими телами, ухватили цепкими пальцами его руки, державшие оружие и повлекли к двери с табличкой «Полицейский пост». По пути захватив еще двоих, явно ожидавших.
Вот и крах!
...
Произошедшее далее уже не осознавал: подталкивание в спину, распахнувшаяся перед лицом и захлопнувшаяся за вошедшими металлическая дверь, и вот он в тесном проходе-коридоре с узкой скамьей и сидящим на ней мужичонкой. Исчезновение людей в пятнистой форме вместе с кортиком за ещё одной дверью.
— Взяли с финкой? — вопрос сидящего. — Откажись: знать не знаю, ведать не ведаю. Или срочок, года два, не меньше...
...
Случилось то самое, что должно было произойти.
Сел рядом с советчиком. Что-то ответил на автомате. Отключился. Откуда-то издалека услышав голос мужичонки: «Как хочешь, тюрьма дураков любит».
Все. На сегодня хватит...

..............
*Зерцало страны восходящего солнца
**Зеркало. ЧП китайского профиля

*Зерцало страны восходящего солнца

Посмотрелась в зеркало недужная японка и… опочила. Утянули ее психею в зазеркалье тамошние тати, только ту и видели!
С зеленых лет знают жители страны восходящего солнца: зеркала — прибежище душ грешных и праведных, хранящие знания о прошлом, настоящем и будущем. В средневековом трактате «Великое зерцало» («Окагами») два мудрых старца извлекают повествования о японских правителях из зеркал, вмещающих в себя все что минуло, что есть сейчас и что грядет.
Хочешь хранить память о прошлом — береги зеркало с его обитателями. А чтобы она была вечной, имей зерцала из бронзы, что в ходу у японцев с давних пор.
Зеркало здесь — одновременно и место обитания ангелов-хранителей. Потому положить его за пазуху перед опасным делом и в давние времена, и нынче в Японии — значит оградить себя от неприятных неожиданностей. А японки-мамы на сносях прикладывают зеркало к животу, чтобы получить ангельское вспомоществование при родах.
Согласно древнему японскому поверию, гармония, соразмерность, совершенство, деликатность и такт — это солнце, которое вселяется в зазеркалье, как и в наши души со дня рождения. Оттого они всегда улыбчивы, тактичны, светлы, приветливы и предупредительны. Кривда, хаос, болезни затмевают его, чреваты похищением душ, что, увы, и случилось с нашей недугующей. Не смогла ее душа выбраться из зазеркалья. Тщетной оказалась помощь обитающих там предков. Бессильными были ангелы-хранители. Осталась ее психея в нем навеки.
Не будем шутить с зеркалами, друзья, ведь все мы дети всегда восходящего над Землей солнца.

**Зеркало. ЧП китайского профиля

— Дзынь!
— Дрынь-брынь-згинь!..
Упало в одном китайском доме зеркало.
И разбилось.
Плачет китаец: оа-оа! Рыдает китаянка: уы-уы. Ревут ребятишки: ая-ая-яй!
Кто теперь будет отпугивать драконов, кои прежде, узрев свое отражение, в ужасе улепетывали прочь? Кто укажет на дружелюбие, гостеприимство и мудрость хозяев фанзы? Кто в день свадьбы предстанет символом красоты, совершенства и душевной молодости, пожелает невесте быть надежной хранительницей домашнего очага? Кто сделает сие, если нет зеркала?
Нет, то разлетелись не осколки, но доброе имя дома, уважение соседей к его хозяевам.
А какое чудное было зеркало — квадратной формы — знак успеха на земле (круглое, пардон, — путь на небеса). Кто отныне будет притягивать и передавать энергию Ци, чтобы использовать ее в фэншуй? Кто создаст эффект пространственного равновесия, если интерьер непропорционален? Кто смягчит вредное воздействие острых углов, а будучи подвешенным на пороге, отразит злые намерения входящих? Кто, наконец, удваивая качества предметов, удвоит и доброе, полезное, красивое в доме?
Нет, без зеркала китайцу не жизнь! Потому издревле делают в Китае небьющиеся зеркала — сакральные обереги. Несокрушимые бронзовые защитники.
От кого?
А вы не в курсе, что некогда мир людей и зеркал был един и сквозь них можно было проходить туда и обратно? Что однажды зазеркальцы пытались овладеть миром людей, но получили по сусалам. Но не смирились и только ждут случая, чтобы покорить землю. А рвани они сквозь разбитое зеркало и разбросанные осколки — попробуй-ка остановить их полчища!
— Дзынь!
— Дрынь-брынь-згинь!..
Плачет китаец: оа-оа! Рыдает китаянка: уы-уы. Ревут ребятишки: ая-ая-яй!
……………………………….
И взвинчивают небоскребы.
Мастырят айфоны.
Обшивают планету.

Глава 6. Вон!
---------------

Пулей через турникет.
К электричке!
Последней!!
Полутораметровыми прыжками к захлопывающейся двери.
Заскочил. Слава Богу!
...
Едва умолил дознавателя: за городом спортклуб без надзора, охраны нет, одна уборщица, техничка (ехидно-понимающая ухмылка капитана: ну-ну!).
Намеревался упечь «на пару суток», служака...
Был бы полный крах...
...
Почему так заторможенно ползет поезд!
...
Скинул техничке-повару: «Скоро буду». Объяснять, где он, что с ним, незачем...
Надо, чтобы ждала, не спала.
Он обязан немедля узнать, что на самом деле произошло вчера. Уловить за ее «не знай...», «была здеся...» детали, вскрыть подоплеку рецидива исчезновения-появления. Узнать правду о крючке, записке, зеркале. И деньгах.
...
Если она снова не уметнулась туда...
Как медленно едем...
...
Провести авральный анализ случившегося. Другого способа нет противодействовать необъяснимому оцепенению, охватившему его после полубредового утреннего разговора с девой, в конце концов приведшему в застенок.
...
Скорее, скорее домой!
…
Вскрыть подоплеку попыток поразить его через Анеле-Елену, что, как бы антинаучно это ни звучало, было. Да, было!
Чтобы выбить из колеи? Из привычного уклада жизни, работы? Вывести из равновесия? Лишить здравого смысла? Зачем? Карьерные, тем более житейско-бытовые проблемы его не напрягают: закалка креативщика. Тогда маловероятное, но, при отсутствии прочего, единственное — торпедирование его поисков? Пресечение попыток проникновения в инобытие, представленного в монографии, сетевых постах и этюдах?
...
Неужели из-за этого?!
Это что, кто-то там опасается его вторжения в запретзону связей между мерностями и социумом, разоблачения тайны их влияния друг на друга? Тех — на нас, нас — на них, неведомых, невесть где обитающих?
И подобное возможно?
...
Позарез нужны «показания» Анеле-Елены. Любые намеки, зацепки о «вылазках» оттуда.
…
Так медленно тащимся! Какая это остановка? Только четвертая!!
...
Да, напасти на него в последние дни валились одна за другой. Откровенно разрушительные. Почему не сопротивлялся? Ну, так пока гром не грянет... Только оказавшись в тесном полицейском коридорчике, он после намека мужичонки на двухлетний срочок стал прозревать. Почти уверившись, что его аховое, форс-мажорное положение — не случайность, а целенаправленная акция и з в н е, когда, оглохший от рокового поворота событий, с трудом услышал в отворившуюся дверь: «Задержанный, проходите».
...
Разве по своему выбору он оказался в комнате с зарешеченными окнами, за столом капитана полиции, вращающего диск телефона, вызывающего «ефрейтора Куликова для производства досмотра и обыска»?
...
Обыска?! Как, то есть, обыска? Который его окончательно добьет?
...
Как и с трудом дошедшие слова офицера, опустившего трубку на рычаг аппарата, придвинувшего бумаги, вооружившегося ручкой.
— Фамилия? Имя? Отчество?
...
Обыск — атомная бомба. Что угодно, только не это. Кошмарнее невообразимо!
Обыск накануне поездки во Францию по вызову тамошних исследователей внеземного, заметивших в сети его «экономклассную» книжку и пожелавших привлечь его к участию в научных прениях! Письменное приглашение Сорбонны, Парижского университета, вместе с загранпаспортом и проштампованной визой у него во внутреннем кармане пиджака!
...
Которые обнаружат и изымут. Какая улика! Какой коварный международно-преступный синдикат по продаже кортиков и улепетыванию за кордон раскроют доблестные стражи порядка!
...
Это ли не противодействие намерению научного сообщества раскрыть загадку межобительных коммуникаций? Не попытка ли пресечения его участия в дискуссиях?
...
— Образование?
...
Надо что-то делать. Что-то противопоставить. Во-первых, унять дрожь в руках и ногах.
...
— Место жительства по прописке?..
...
Он же владеет методологией. Надо только выбрать, как, чем, какой противоакцией из арсенала социо-духовных защититься. У него столько написано об этом. Не для красного же словца. Вспомнить.
Пофигизм? Нет, не то. Не в этом случае. Он и так безвольно катился вниз. Едкий сарказм? Не пройдет. Апелляция к тем, кто стоит над мерностями, владеет ими — к Господу? К молитве? Над которой, бывало, подтрунивал, но тем не менее включал в свой инструментарий*? Умозрительно, иронично, гипотетически наделяя ее потенциалом проникновения в надмирные сферы, силой воздействия на них.
…
Стоим или едем? Когда ему выходить? Не проскочить бы. Так. Еще три остановки. Нужно считать…
…
А если-таки прибегнуть к ней!
Ну, как сталкер параллельных мерностей! Или кишка тонка? Не в том дело. Как молиться без веры?
...
— Место работы? Профессия? Должность?
...
Почему без веры? Он же православный христианин. По взглядам, ценностям, культуре, по душе. Увы, так и невоцерковленный, службы не ведающий. Крещеный ещё ребенком, но... без креста. Православный неверующий**. Не давший себе труда сделать веру частью жизни. А теперь вот поставленный перед необходимостью обращаться к Богу.
...
— Кому принадлежит изъятое холодное оружие?
...
Не ему, конечно. Руководителю кафедры. Доставил коллекционеру по его просьбе. Подробности? Извольте...
...
Ни разу не был там, где истово молятся. Прося о прощении, помощи, здравии. Теперь молиться самому? Когда петух клюнул...
Ну что, сталкер неведомого! Случай проверить математику гармонией, теорию практикой? Опробовать потенциал молитвы, даже не имея шанса на участие Всевышнего? А другой выход есть?
Так твори же ее!
Какую? «Господи, помилуй»!? А это молитва? Или покаяние грешника? Да, но нужна своя, отчаянием рожденная. Боже, защити смятенного искателя, в сферу неведомого бездумно вторгшегося, убереги меня от крушения, предотврати беду неправедного уязвления, рокового обыска. Понимаю, недостоин, пренебрегал верой в Твое всесилие, прости и спаси, больше некому.
...
Допрос окончен.
Подписание протокола.
Явление в комнатке чина в ефрейторских погонах. Требование предъявить документы, вещи, ценности.
Нет, тщетна молитва, все напрасно. Иначе не могло, не должно быть. Нашел повод для пробуждения веры, челобития ко Господу. Сам же измывался над псевдомолитвами. Вот и получай...
...
Предпоследняя перед его выходом остановка. Скорее бы. Нужно как можно быстрее в клуб. Застать ее. Неужели вновь упорхнет ведьмой?
…
Опустошены карманы. Распахнут пиджак. И, за мгновение до того, импульсивно, не ведая, что творит, выхватил из верхнего внутреннего загранпаспорт, зажал в кожаной «лужковской» кепке, поднятой для ощупывания-охлопывания над собой.
Замер. Сейчас обнаружится обман — и вот она, погибель.
Нет, нет, нет! Шмонарь не смотрит на головной убор. Обхлопал по бокам, икрам, нашел и извлек кошелек, очешник, запротоколировал их содержимое, проделал то же с видавшим виды портфелем. Обыск кончен.
…
Осторожно, чтобы не выскользнул драгоценный схрон, надел кепку. Молитва, Бог — подействовали? Неужели сработал метод!? Не оттого ли в эйфории он вдруг огорошил вновь вошедшего капитана глупейшим вопросом: «Я свободен?»
— А этого не хочешь? — тот, покачав руку, пересеченную у локтя другой. — Подписка о невыезде, следствие, суд да зона — вот теперь твоя свобода. — И смешочек остряка в погонах.
…
Все. Его платформа. На выход. И на максимальном ходу — к темной глыбе на фоне подлунного неба спорт-ДК.
Взлет по невидимым ступеням лестницы.
Не заперто. Ждет.
...
— К тебе можно? — Не дожидаясь ответа, потянул дверь.
Сидит, будто бы в праздничное вырядившаяся.
Чего ради?!..
…
— Так где тот крючок? — сразу быка за рога.
…
Встала. Облегающие джинсы, улыбка, сверкающий взор. Как все же хороши уральские девчонки. Поищи таких красавиц. Из глухомани!
…
— Что вы так долг-о-о? Где бы-ы-ыли?
...
Так, крючок слегка отогнут. Похоже, и впрямь кто-то отжимал.
...
— Где надо был. Так, любезная. Все вспомнила? Ну-ка поведай мне подробно, что вчера здесь происходило? Чем занималась? Откуда взялась записка? Кто ломал крючок? Обо всем, что тут творилось. Рассказывай.
— Яй бо-о-гу нечого россказыва-а-а-ть. Ничого не было. Котлет вам ноготовела. Из гирекул-е-е-су. Ча-а-ю. Сторалась. Лигла спа-а-ать.
— Зеркало выбросила?
— Тута оно, — Приподняла подушку, открыв.
…
Трещины веером, овальное зеркало. Взял, повертел в руках, поднес к лицу. Обезображенное изломами изображение. Смотреться невозможно.
…
— Не разлетелось?
— Приклеено... сзаду...
— Зачем тебе оно?
— Так...
...
«Сзаду...», «Так...». Что ещё от нее ждать...
...
— Это все?
— Все-е-е…
— Больше ничего не добавишь?
— Не-е-е-ту…
— Ладно. У тебя деньги есть?
...
Окажутся у нее, значит, украла она, все случившееся — бред, плод больного воображения. Перечеркнуть и забыть.
...
— Е-есть. Мамкины семь тысяч.
— А говорила, «Куды я без денег»… Забыла? Где они? Покажи.
— В сумки. В космитички-и-и...
...
Сняла с гвоздя рюкзачок. Передала.
Принял.
— Извини, — жестом, расстегивая молнию.
Осмотрел замызганный маникюрный загашник. Есть. Извлек деньги. Пятерка, две пятисотки, сотенные. Общественные пожертвования в его кошельке были пятерками. Могла вторую разменять в магазине...
...
— Так мамины?
— А вы чо-о-о, думоете, я сперла! Зна-а-аю, вы сразу меня за воровку счита-а-а-ли, ещё тоды-ы-ы... Не брола я ваши пяте-е-ерки...
...
«Пятерки»! Значит, видела купюры! Проговорилась, Ленка-навыворот! Так, а это что там? Тетрадка. И ручка!
…
— А это что, не бумага, не ручка? Говорила «не-е-ту-ти»...
— Не знай, не мое это, не знай... Не знаю, откуда, откудова-а-а...
...
Довольно.
Время разбрасывать камни…
...
— Все, Елена шиворот-навыворот. Пакуешь вещи и... вон из клуба. Завтра же. И из моей жизни, контактерша-вещунья. С меня достаточно!
...
Быстро, чтобы не передумать, захлопнул за собой дверь.
Он не прав? Она ни при чем? Или наоборот — это её выходки? Но все, что было с ним, было только при ней.
Так наотмашь отрезать? Не проникнув в суть? А вскрыть ситуацию социо-духовным инструментом?
…
Терзания, метание в сомнениях.
Отключился под утро. Восстав — к каморке.
Никого.
Ушла?
Опять переметнулась в никуда?
Зачем он так?
Зачем?

..............
*Православный неверующий
**Молитва

*Православный неверующий
По результатам социологического опроса, около трети россиян в графе «конфессия» указали «православие», в разделе «отношение к религии» — атеист.

Папа-мама не крещены. И я не собираюсь.
А зачем?
В приметы верю. Черных кошек, теток с пустым ведром обхожу стороной, а нельзя — крестным знаменем осеняю. Себя — нет.
А зачем?
Мимо церкви, монастыря и кладбища прохожу быстрым темпом. Остановиться? Помыслить о суетном и вечном?
А зачем?
Да, на Рождество и Пасху в храм заглядываю. Как все. Народу — бульдозером не прошибешь. Помолиться?
А зачем? Я в Бога не верю. Правда, когда прошлым летом по-черному занемог, накатило: не за грехи ли? Не покреститься ли, не исповедоваться? Полегчало — передумал.
А зачем?
Какая у нас страна?
Ментально, по культуре, традициям, обычаям — православная с чертами исламской, иудейской, буддийской, даже шамано-языческой идентичности. Сотни лет. Прививали нам советские понятия, кодекс моральный — и где они сейчас? Прежние же нормы живы, временем проверены. Без них никак.
Православный неверующий? Я?!
А почему нет? Вполне.
Ха-ха-а!.........................
По-черному занемог, говоришь?
А час пробьет, туда позовут, намылишься по-белому?
Ну-ну!
(«Социо-духовные этюды»)

**Молитва
Помолился во имя Отца и Сына и Святаго Духа, троекратно перекрестился — и в прорубь.
Утром температура за сорок.
Мечется в жару православный, глотает таблетки, отчихивается и крамолу мыслит. Что шел к купели в сомнении, со страхом, для храбрости стопку принял. Не за то ли недомогу словил?
Припомнил, как к мощам святителя Сергия Радонежского прикладывался, знал: радением преподобного его невзгоды в прах рассыплются. Как икона Матери Божьей Скоропослушницы прошедшей зимой от пожара уберегла: приснилась, когда из печки раскаленный уголь выпал, разбудила его, ненароком уснувшего. Как молитва Ангелу-хранителю Николаю-чудотворцу укрепила духом.
Отзываются святыни, помогают очиститься, духовно возвыситься, приблизиться ко Господу, коли с верой молитву возносишь, припадаешь, погружаешься. Теряют силу, если поражен сомнением. Вон и ученик Иисуса Христа, по водам пойдя, тонуть начал из-за неверия.
Долго рассуждал в таком разрезе несчастный хворый, пока не поднялся.
...................
К божнице? Или буль-буль?
На дно стакан-а?
(«Социо-духовные этюды»)

Глава 7. Суд
---------------

Позднее утро.
Предчувствие беды.
В памяти удручающие картины вчерашнего — наручники, допрос, обыск, зевающий мужичонка с его «дураков тюрьма любит». Впереди неотвратимое объяснение с кафедральным боссом. Да еще… самоедство за разнос и выдворение Анеле-Елены. И — с чего бы! — неожиданное влечение к виновнице его бед.
Все сразу, вдруг!
За что!?
…
Кое-как поднялся. Через час — его «голгофа»...
...
Постылые коридоры родного вуза преодолел, не поднимая глаз.
...
Реакция шефа и сотоварищей на «дело о незаконном обороте холодного оружия» превзошла ожидания: обморок, сердечный приступ, отпаивание корвалолом. Угодливое «начальству» резюме коллектива: это месть автора «экономклассной» книжки за игнор презентации.
...
Достало сил войти в детали непредвестимого, мотивировать, смягчать неизбежное. Внутренне погружаясь в мглу обречённости.
...
Они же ни сном ни духом о свалившихся на него пертурбациях — тринадцатой, кульбитах технички-повара, вселенском раздрае. О вчерашнем помутнении, необъяснимом эмоционально-психическом коллапсе, бросившем его в пропасть, лишившем воли, рассудка.
Надо наконец разобраться, осмыслить природу случившегося кризиса, пустив в ход отвергнутый коллегами социо-духовный инструментарий!..
...
Трехдневное окно в вузовском расписании, бокс-турнир в спорт-ДК с вручением призов. Из его, копеечно-доцентских, вместо «пропавших» волонтёрских. Не отнимать было, возможно, и впрямь «мамкины» семь тысяч, обнаруженные у «контактерши», перед выдворением ее из ДК.
Затянул пояс потуже: не до жиру…
...
В альма-матер — движуха: вызов зава на допрос, снятие отпечатков пальцев. Зрелище не для слабонервных.
От воспоминаний о процедуре покоробило…
...
Зона отчуждения вокруг виновника ЧП — выше крыши.
Держаться! Он — не кафедральные же тусовщики! — в жестком клинче с неведомым. С некой гипотетической, для него вполне реальной враждебной ойкуменой, проявляющей в отношении его персоны какие-то злокозненные намерения.
Вопрос — какие.
Во-первых, почему для «контакта» выбрана именно его техничка-повар? Из-за того что податлива, что, будучи не шибко грамотной, обойдена сведениями о них? А может, потому что наделена какой-то особой восприимчивостью к их, скажем так, вибрациям? От которых, будучи подготовленным, информированным, словно бронежилетом, защищен он?
Потому и взята малопродвинутая особа — для того чтобы поразить его? С тыла, путем инфицирования злом, неудачами, провалами? Как сталкера, профессионально штудирующего тему, неуязвимого впрямую?
Допустим.
Но зачем именно через персону девы? И как?
Варианта два. Или ее умышленно пичкают негативом, порочными страстями, превратив в фурию, чтобы заразить ими «противника», а через него распылить бациллы вражды на окружающих, как было с ним, кафедральными, вузовскими вообще, устроившими обструкцию презентации. Или ино-ойкумена изначально, по определению злонамеренно порочна, растлена и просто гнобит все чужое, не отвечающее ее рабским колодкам.
Надо же, куда занесло его!
Не свихнуться бы, балансируя на грани здравомыслия…
...
Ядовито-мстительный втык шефа после «опроса» (трусливо увильнул от слова «допроса»!) дознавателем: «Как вы могли, почему не прикрыли своего руководителя, не взяли вину на себя?!»
А, то есть почему не отказался от кортика, как советовал мужичонка, не оставил коллекционеру холодного оружия (явно из ментов), а стоимость не возместил боссу из своего кармана?
Действительно, почему!
И не было бы никакого дела!
...
Тягостные, откатно-приливные, как волны, попытки разгадать неочевидное. Выявить истинную жертву, избранную теми.
Если все-таки допустить, что цель он, а задача, догадкой мелькнувшая в вечер перед допросом, — торпедировать той обителью его социо-духовного метод, то возникает тот же, что и тогда, вопрос — для чего? Чтобы не дать перекинуть мостик в их мерность?
...
Бессонница изматывающих раздумий. И сомнения: а если нет никакой мистики, а якобы атаки, беды и напасти оттуда — просто совпадение, цепь случайных нелепостей?
Но исчезновение-появление технички-повара, вчерашнее помутнение, подавление его воли, здравомыслия, крючок-зеркало-пропавшие деньги!..
Это куда девать?
...
В чем правда? Где ее искать?
Видимо, там. Да. Надо попытаться хотя бы представить ту ойкумену.
Какая она? По крайней мере, та, с которой «контачила» Анеле-Елена. По ее скудным, путанным данным.
Похожа на нашу?
Да, там было лето, как здесь. Были люди — «карга» с собакой, выглядывающий из-за ограды парняга.
Это, по крайней мере, ставит крест на фантастической гипотезе перемещения технички-повара в некое Зазеркалье, согласно японо-китайским легендам о бесплотных отражениях.
Хотя стоп. Они же, по их преданию, рвутся в наш социум, чтобы захватить его через потрескавшиеся зеркала. У Анеле-Елены оно как раз было разбито. Уж не бестелесные ли существа зазеркальцев посетили ее?
Мимо, мимо, любезные Chinis фантасмоголики.
Дева утверждала, что встретила настоящую старуху («каргу»), юношу и вполне живого кусачего пса — порванную штанину и кровоточащую ранку видел своими глазами. И та и другой — плотские, живые существа. На тени-фантомы никак не тянут.
Версия — слава Господу — отпадает.
Тогда что? Что?!
...
Оповещен ректорат. Переполох. Потуги головы вуза спустить дело на тормозах. Тщетные.
Во избежание ненавистных взглядов вузовских — о деле наслышаны все! — являлся к началу занятий, шмыгнув, тотчас скрываться в аудитории.
Откуда такая неприязнь, судари-сударыни?
Это же невыносимо!
...
Десятый по счету осмотр каморки технички-повара. Дверной крючок явно отогнут — след чьей-то попытки сорвать его, вломиться в комнату.
Чей? Для чего?
Версий не перечесть, вплоть до вычурной, но хоть как-то сцепляющий факты воедино. А что, если вторжение предпринято, чтобы предоставить девице бумагу и ручку, а возможно, и ворованные деньги, вынудить ее второпях набросать паническую записку, затем сунуть их в рюкзак, купюры в косметичку, намереваясь скомпрометировать ее. Зная, что то и другое будет обнаружено, а она — заподозрена и выдворена вон. А чтобы окончательно выставить ее придурковатой обманщицей, жертву усыпили и случившееся стерли из ее памяти.
Тормози-тормози! Это какими же суперкачествами должны обладать неведомые субъекты, ноумены, чтобы сотворить подобное! Притом имеющими неограниченные духовные силы и земное осуществление!
Не повредиться бы умом-разумом!
А все-таки? А вдруг?
...
Затребованы характеристики на фигурантов. Шефу обеспечена ангельская. Ему — «допускал нарушение трудовой дисциплины, преподавательской этики...»
Спасибо, добросердые коллеги, пахавшие плечом к плечу два десятилетия!
Шьете изгою наказание? Чтобы упечь самонадеянного креативщика за забор?
Отныне каждый выезд в вуз — пытка!
...
Нет, он не двинулся умом! Есть суперфеномены, наделенные сверхвозможностями, гении духа и тела. Известные всей земной цивилизации — имен не перечесть. А ну как таковые же обитают в той ойкумене? Духовные по природе, притом ориентирующиеся в нашем социуме? Не оттуда ли нежданно-негаданно выпадающие в нашу реальность пресловутый снежный человек, как и вполне зримые НЛО, при попытке зафиксировать их перемещающиеся в свои мерности и потому неуловимые?
Значит, нужно танцевать от артефактов зримых, очевидных, адекватных и сущему земному и некому инобытию тех.
…
Просмотрено, перетолковано несчетно постов сети, статей, сопоставлений, аналогий, версий, извлеченных из бессонной памяти. Наконец — в дар! — тонкая ниточка, переросшая в нить, затем в догадку. Из области — вот она, путеводная! — квантовой физики! Предмета, кое-как вытянутого в школе, навсегда забытого.
Вопреки физике классической, открывшей — а ну, уложите-ка в голове! — способность микрочастиц необъяснимым образом раздваиваться, если их никто не фиксирует, не определяет со стороны, и становиться одним, когда это происходит. Экстраполируйте сие свойство на микро- и макромир, как это делают наиболее дерзновенные представители квантовой физики, и получите идею существования параллельного — нашему, земному! — мира*!
...
Аналогичному? Противоположному? Дружелюбному? Враждебному нам? Чем не задача для его социо-духовного метода?
Врубаться, так наотмашь!
Это что, значит, из обиталища той ойкумены кто-то рассмотрел неприкаянный «призрак» его технички-повара, прозрел его, то есть выделил, определил. Пребывавшая там до этого в виде фантома, здешняя ее ипостась перенеслась туда, в обитель узревшего ее субъекта, и стала одним (одной, телесно воплощенной). Каковой и предстала перед своим «определителем», возможно, как раз перед сыном карги, той, что напустила на девицу собаку. Анеле-Елене, предположим, отрок не приглянулся, ей захотелось уйти. Что мгновенно и произошло — она снова раздвоилась и вернусь тою, какой пребывала, в родную мерность.
…
Да, но он тоже созерцал, наблюдал, правда, никак не определял ее здесь, в ДК. Игнорировал, иронизировал над ней, она была для него никем. Что и выпалила ему тогда, вероятно, вобрав «прелести» бытия той ойкумены, став развязной, скандальной, порочной.
И что будет теперь, когда его вдруг потянуло к ней?
Невероятно!!
Тайны, тайны.
…
Летят в тартарары парижские ученые прения — он под подпиской о невыезде. Втолковывать чинам ОВД про похеренные ими дискуссии о параллельных мерностях, ино-ойкуменах — скорее всего, повод очутиться в дурдоме...
Полный игнор со стороны университетского начальства. Отказ даже в приеме ректором.
Продолжение деструкции оттуда? Направленной на него? На вузовскую верхушку, понуждая ее противодействовать ему?
Стоять! Не гнуться под гнетом, чьим бы он ни был!..
Начисто утрачен сон. Окончательно, безвозвратно.
...
Контактерши нет. Его же продолжает дербанить окружение коллег в лицах, ставших чужими, неузнаваемыми.
Выпады оттуда?
Такова духо-сущность их ойкумены? Действующей уже не через девушку, а неких податливых их атакам персонажей родного вуза. Может быть, как раз его доброхотов-коллег, выделенных, определенных теми по причине негативного, завистливого отношения к нему — изобретателю заумного метода? И зараженных агрессивностью?
…
Духи зла, духи зла. А ну как вся ино-ойкумена — обитель зла? Пристанище дьявольской нечисти?
В силах ли он постичь это наверняка?
Нет.
А пресечь вылазки бесовщины из той мерности? Дать отпор агентам мглы? Снова молитвой? Да, той самой, над которой сам же изгалялся, подтрунивал, а тогда, перед неизбежной погибелью, ухватился, как утопающий за соломину, прося у Господа спасения, не допустить изъятия загранпаспорта с выездной визой при обыске! В тот раз удалось избежать, казалось бы, неотвратимой угрозы, пресечь падение в пропасть.
Воззвать к Нему еще раз? Проверить, слепой ли то был случай, или и впрямь молитва — оружие защиты?
...
Повторный допрос. Пересмотр дела.
Новая версия обвинения. Возрастающее чувство тревоги умножено мстительным выражением лица кафедрального босса.
...
В универе с ним уже не здоровается никто. Не знал, что молчание в ответ на твое приветствие разит в самое сердце. Подсознательная картина надвигающегося конца.
Провидческая.
…
Дело передано в суд. О торговле холодным оружием во главе с автором сомнительной «экономклассной» книжки, объехавшего «зарубеж» и явно завязавшего там криминальные связи.
Круговой абордаж упреков, укоров и горьких слез, зазорных характеристик виновника, посулы справедливого приговора.
Если бы только ему — его скандальному эвристическому опусу. Обернувшемуся старательно сорганизованным изничтожением его многострадального труда — что может быть слаще для мстителя!
Спустя пару месяцев узнал: срыв презентации был первым шагом. Тихой сапой обнаружился второй — изъятие книги с распродажных лотков вуза (киоскер шепотком: «приказ ректората — убрать»). Потом третий — урезание читаемых курсов, групп, семинаров, лекций. И наконец финал — полный отказ в них. «Нет нагрузки», — шеф в ответ на его «почему». «Согласен на факультатив, с почасовой оплатой», — контрдовод изгой. «Нет»! «По просьбе студентов», — еще довод, не придуманный: просили, много раз уговаривали рассказать о тайнах ино-постижения... «Нет». И последний довод: «Готов дать бесплатный курс вне расписания, на началах общественных». Ответ «нельзя» говорил сам за себя…
…
День до суда.
Неосознанно и твердо вошел в храм.
Еще с неубранными лесами, недавно отреставрированный, неведомо-таинственный.
Достало отваги встать в очередь на покаяние. И — в омут головой — вывалить на голову священника свои злоключения. Ничуть не удивленному услышанным. Коротко произнесшим: молитесь, бог милостив.
…
Отче наш, знаю, ты есть в частице небесного моего сердца. Страстьми и бедами уязвлена душа моя, истомлено бренное тело. Приношу горестное покаяние за дерзновенность владения средством, гордыней взращенным, за занятие, разуму неподвластное — моя вина, более ничья. Пусть свершится праведный суд. И ляжет воля Твоя на мою.
Произнес, с усилием, вдруг потяжелевшей рукой, перекрестился.
Наутро обречённо переступил порог серо-желтого здания районного дома Фемиды.
…
В вестибюле шеф натужно улыбается, жмет ладонь: «Держитесь, коллега».
Из распахнувшейся двери с табличкой «Делопроизводство» молодая суроволикая дама:
— Войдите. Я ваш адвокат, — усадила на стул напротив себя.
Перехватило дыхание: сейчас произойдет что-то непоправимое. Защитница придвинула стакан с водой.
Тихо, информативно-бесстрастно, будто читая по написанному:
— Ваш руководитель кафедры, признав, что действительно является владельцем кортика, показал, будто бы не передавал его вам, что оружие было похищено вами. Это меняет статью обвинения на более тяжелую, дело будет пересмотрено в ходе судебного заседания…
...
Да здравствует благородный мудрый босс, коллега, товарищ по несчастью. Браво, кафедральные друзья!
Отдельный низкий поклон молитве о спасении!
Бейте наотмашь. В упор, спереди и сзади.
Ему все равно. Ничто не имеет веса, все тлен.
...
Стало неважным, что попалась умная судья, которая раскусила смысл измененных показаний шефа и прекратила дело еще до судебного процесса, как имеющее ничтожный повод. И сняла с него все обвинения. Что вынесла определение дознавателям полиции, засыпавшими суды бытовой мелочевкой за неимением побед над криминалом серьезного размаха.
...
Теперь это было для него малозначимым.
Благодаря социо-духовному инструменту? Вопреки?
Ха-ха-ха!
Хо-хо-хо!
Хи-хи-хи!

..............
* Двойники

Мчит сквозь века и дали планета Земля.
Возделывается Подлунная людьми, одним прапапой и одной прамамой зачатыми, друг другу по-родственному внемлющими. Оттого мысли и эмоции каждого достигают другого, независимо от расстояния, так или иначе влияя на него. И обратно.
Причем, согласно действию законов квантовой физики, не только ментально, но и физически. Открыли, видите ли, ученые удивительное свойство элементарных частиц — совершенно невообразимо пребывать в двух местах одновременно, двоиться, иметь двойника. Пока их кто-нибудь не… зафиксирует, не определит. А случится это — два становится одним.
...
То же — утверждают наиболее дерзновенные из них — происходит с вещью, личностью. Только тогда, когда одного наблюдает, измеряет, оценивает другой, он явлен, зафиксирован, реален. Без взгляда на индивида со стороны он как бы не существует. Только когда некто смотрит, определяет, оценивает его, тот жив. А на них смотрит третий. А на этих смотрит кто-то еще. И так далее.
...
Как важно видеть, слышать, определять друг друга, каждого из людей, всю нашу планету, земляне! Давайте воспринимать чувства, мысли, постигать друг друга, чтобы быть явленными, подлинными, единственными и неповторимыми.
Какими друг друга воспримем, определим, такими и пребудем, собратья!
Каждый в отдельности и все сообща, соборно.
Дабы не взорваться...

***
Вместо эпилога

Итак, повесть о «сталкере», дерзнувшем постичь «надмирные» феномены, незримо обретающиеся в социуме, окончена.
Но кончена ли? Разве раскрыты секреты «прорыва» обитателей, как герой-«сталкер» выражается, «ино-ойкумены» в нашу цивилизацию, необъяснимого перемещения-возвращения представителей земной юдоли «туда» и «оттуда»? Может, найдены мотивы этих деяний?
Нет. Также как не решен вопрос, существует ли альянс гостей «свыше» с представителями человеческих общностей на самом деле или перед читателем вольные фантазии «сталкера»?
Герой повести поставил цель постичь природу взаимодействия небесных «мерностей» с реальным миром, вызвав тем самым, в чем он уверен, шквал их разрушительных атак на себя. С помощью своего социо-духовного инструментария пытался понять мотивацию обрушившихся на него страстей и бед, негативную роль «мерностей» в их разжигании. И пришел к убеждению, что разумнее всего, сообразно формуле христианских святоотцов «не хули и не отвергай», относиться к непознанным феноменам как к вещи в себе. И, убедившись в тщетности своих попыток, отказался от зондирования сфер, так или иначе пересекающихся с «инобытием», куда прежде смело и безоглядно вторгался*.
Не дербанить их всуе по своей неуёмной эвристической энергии. А оставить в покое. Чтобы в покое оставили они нас. В назидание охотникам штурмовать неведомое. А таковые всегда были, есть и пребудут.
После долгих дней и ночей напряжённых поисков, попыток раскрыть природу надмирных явлений, изучения реалий, с ними связанных, размышлений над страницами Священного Писания открыл обитель любви, света, вечной жизни — обитель Иисуса Христа. Внял его заповедям, принял православную христианскую веру. А главное, нашел средство, известное верующим издревле, — а для него… ставшее новацией! — защиты от нападок запредельных сущностей — молитву. Действие которой не раз испытал на себе.
Конечно, от героя-сталкера потребовалось немало сил, стойкости, воли и здравого смысла, чтобы добиться этого. Чего не хватило другим персонажам, в частности, его вузовским коллегам, землячке Анеле-Елене, не устоявшими, как он считает, перед помрачающим гипнозом ино-ойкумены. К тому же после выдворения из клуба неизвестной остается судьба самой технички-повара, неожиданно пробудившей в нем трепетные чувства. Где она найдет себе пристанище, не прибьется ли, свидетелем чего он был, к какой-нибудь параллельной «обители», встретятся ли они вновь или нет?
Итак, повесть о сталкере, посягнувшем на тайны надмирных сущностей в социуме, окончена?..
Но кончена ли?
..............
*Три прошлых жизни (Эксперимент автора над самим собой по системе Р. Моуди).
Вы, конечно, наслышаны о методах извлечения из памяти воспоминаний о прошлых жизнях, разработанных американцем Р. Моуди, — регрессиях, позволяющих соприкоснуться, как он пишет, «с богатым, исполненным значения миром по ту сторону сознания».
Верный правилу доверять, но проверять, решил прибегнуть к ним для вояжа в свои предыдущие воплощения, дабы зрить их воочию. Результат перед вами.
Регрессия № 1. 8 августа.
Пятиминутное расслабление по Моуди до полной отрешенности.
Перед внутренним взором возникли очертания гор, у подножья которых приютились хижины. Возле самой большой — горящий костер. Вокруг него люди. Одеты в светлые простроченные кожаные рубахи с медными украшениями и в такие же светлые добротные штаны.
В одном из них узнаю себя. Я что-то говорю. Сидящие вокруг костра внимательно напряженно слушают. Перемещаясь в свободном парении, вознесся над ними и еще раз увидел всю картину сверху.
Регрессия № 2. 14 сентября.
Покрытая цветущей зеленью поляна. Кипарисы. Возвышающаяся на высоких колоннах арка. Знойный день. Улица, залитая солнцем, и я — молодой мужчина — с группой товарищей шествую по ней. Мы энергично движемся по направлению к многолюдной площади. Вырисовываются крепкие сильные фигуры людей нашего отряда, загорелые, с бронзовым отливом рук и ног.
На площади ярмарка. Что-то продается-покупается. Нас интересует толпа людей, плотно окружившая какое-то зрелище. Через головы людей замечаю что-то вроде драки на ножах. При нашем появлении толпа быстро рассеивается.
Регрессия № 3. 22 сентября.
Взглядом сверху, как бы с низкого полета, увидел хвойный лес — низкорослые ели, средний высоты сосны, отливающие золотисто-желтыми стволами, покрытыми зеленой кроной, высокую траву под ними. Замечаю колесную дорогу. По ней идет женщина в длинном платье, накидке со складками и оборками. Это я.
Далее я уже занимаюсь домашними делами. Вот подхожу к бричке, что-то говорю мужчине, тот поднимает довольно тяжелый мешок, несет его в дом.
Жилище обставлено добротной мебелью. За столом гости. Трапеза. Много блюд. Слуги. Я — хозяйка стола.
Ощущение пристальных взглядов со стороны мужчин и беззащитности перед их напором. Нашлось и применялось лишь одно действенное оружие против притязательного внимания — показная холодность и надменность.
Антирегрессия. 28 сентября.
Проанализировал привидевшиеся картины. Что-то в них было картинное, киношное.
Решил провести антирегрессию — погрузиться в… сказку. Выбрал читанную и виденную на экране — «О царе Салтане».
Обряд расслабления… и я оказываюсь в рубленом тереме с крошечными резными окнами, скамьями, дубовыми столами, уставленными дорогим яствами, ощущаю их запах и вкус, вижу льстивые улыбки ткачихи, поварихи, сватьей бабы Бабарихи. И далее переживаю все «положенные» перипетии с вышибанием дна бочки, выходом вон, встречей с царевной-лебедем и счастливым концом.
Не поверил. «Вошел» в другую сказку — о «Красной Шапочке». Вновь пережил вcе ее приключения, в том числе пребывание в волчьей пасти, даже рассмотрел сломанный, гноящийся клык зверя, и чудесное спасение с участим охотников.
Глубоко разочарованный, долго осмысливал увиденное.
Выходит, моудиевские регрессии вызывают путешествие не в пережитое. Они могут породить фантазии на случайные или заданные темы, игру подсознательных фантомов воображения. Или оказаться способом проникновения в некую сферу, где роятся видения, произвольно притягиваемые нашей визуальной памятью.
Оставил раз и навсегда сие тщетное деяние, подвластное Божественному, но не человеческому разуму.
  

Уважаемые посетители!
Вы можете один раз проголосовать за каждого автора и при желании оставить краткий отзыв.

  
Подано голосов: 2


Дизайн и программирование N-Studio
Любая перепечатка возможна только при выполнении условий.
Несанкционированное использование материалов запрещено. Все права защищены
©