Светлой памяти бабушки, Соколовой ( в дев-ве Фоминых) Александры Львовны.
(23.4.1899 - 6.6.1968)
Дмитрий Иванович попрощался на автобусной остановке с любимой женой, которая почти не обратила на него внимания, занятая разговором с соседкой, и пошел своей дорогой.
Он зачем-то вновь оказался на территории завода, прошёл в сторону второй проходной, но, не доходя до неё, через пролом в заборе, вышел на залитый снежной слякотью тракт, но уже не в Энске, а в Демяновске, городе детства.
Чтобы добраться до дома, надо было дойти до автобусной остановки у поликлиники, на Лесной улице. Там дождаться автобуса, ходившего по известному лишь водителю расписанию. Затем сесть в этот автобус, который должен был сделать огромный крюк по городу, и после этого лишь - добраться до микрорайона, где Митя жил с родителями, младшими сестрой и братом.
Порыв ветра вырвал из рук Дмитрия Ивановича пустой серый полиэтиленовый пакет, поднял его в воздух метра на три и плавно опустил в саду дома, напротив которого стоял Дмитрий Иванович.
Он открыл калитку в ограде дома, оглядываясь, робко зашел во двор, попытался поднять пакет, но новым порывом ветра его опять отнесло, на этот раз в глубь сада. Дмитрий Иванович рванулся за пакетом через кусты смородины и с трудом догнал его. Схватил, скомкал пакет и засунул в боковой карман брюк. Брюки внезапно расстегнулись, почти упали. Дмитрий едва успел подхватить их. Непослушными негнущимися пальцами он стал застегивать пуговицы. Но ничего не получалось.
Из-за деревьев неожиданно вышла женщина. Дмитрий Иванович, сгорая от стыда, лихорадочно попытался застегнуть брюки хотя бы на крючок, но и это ему не удалось.
Он виновато глядел на женщину, но она, словно не замечая его, вышла в калитку.
Кого-то напомнила ему эта женщина, но кого – Дмитрий Иванович, как ни пытался, вспомнить не мог.
Придерживая брюки онемевшими руками, он вышел из сада на улицу. Но на остановку не пошел.
Внезапно его озарило: зачем ждать автобус, затем делать на нём огромный круг вокруг города, когда можно добраться до дома почти по прямой. Для этого и нужно-то было - пройти всего лишь две-три, сравнительно небольшие, остановки.
И он, семеня и спотыкаясь, придерживая непослушными руками спадающие брюки, пошёл по этому прямому и светлому пути...
Дмитрий Иванович проснулся от озноба. Его всегда знобило, когда разыгрывалась язва желудка. Он накрылся с головой одеялом и долго, скорчившись, лежал, понемногу согреваясь и отходя от накатывавшей волнами лихорадочной дрожи.
Дмитрий Иванович лежал и вспоминал сон. Ему часто в последнее время снились странные тягучие сны. Снились - умершие бабушка и дедушка, мать и отец.
И во встретившейся в саду женщине, Дмитрий, кажется наконец узнал мать, только не старую, а совсем молодую...
Дмитрий Иванович знал, что подобные сны – к собственной смерти. Но гнал от себя мрачные мысли и страстно молился о ниспослании здоровья. В отпуске, вместе с женой, он посетил ряд монастырей и приложился к чудотворным иконам...
Жена пыталась вывести Дмитрия Ивановича из затяжной депрессии, вызванной неприятностями на работе. Она постоянно внушала Дмитрию Ивановичу, что нужно отрешиться от всего дурного, в том числе и от болей за беспутное человечество, и заняться наконец-то своим, почти полностью разрушенным здоровьем.
Жена приобрела в монастырях и развесила на стенах иконы, подобрала книги по оздоровлению и целебному питанию, сама читала ему выдержки из них вслух, но всё это слабо помогало. Давление по-прежнему было нестабильно, побаливало сердце, мучили печень и язва...
Да и боли за человечество, за страну и народ – не отпускали. Тем более, Дмитрий Иванович давно "подсел на иглу" Интернета, почти каждый день получая подпитку этим высоко-гражданственным болям...
Дмитрий Иванович согрелся под одеялом и приоткрыл его слегка, давая место свежему воздуху. Через щель в одеяле, с улицы доносились глухие порывы холодного сентябрьского ветра, шум деревьев и звуки дождя…
Жизненно необходимым стало принять желудочную таблетку. Дмитрий Иванович с трудом встал и, пошатываясь, с одеялом на плечах, побрёл в темноте на кухню. В прихожей, не открывая двери ванной, включил в ней свет. Он поступал так всегда, когда вставал ночью, чтобы не быть ослеплённым ярким электрическим светом. Из ванной свет проникал на кухню через небольшое окошко в стене, мягко освещая её.
Дмитрий Иванович налил в чашку заваренного накануне чистотела и принял таблетку, которая, как обычно, застряла и прилипла к горлу.
Затем он побрел к туалету, сбросив по пути одеяло на стоявшую в простенке прихожей стиральную машину. Впотьмах, зацепил лежавшую у машины туфлю жены, и она перегородила проём двери, не дав ей закрыться. На стене туалета жалобно, обиженным щенком, поскуливал водонагреватель…
Вернувшись на кухню, Дмитрий Иванович съел ложку черничного варенья, чтобы перебить во рту горечь от чистотела, и возвратился в свою комнату.
Он уже давно не спал вместе с женой, - берег её утренний покой, так как вставать на работу ему приходилось значительно раньше Елены.
Дмитрий Иванович взглянул на будильник. Была четверть третьего. Он вспомнил, что грядущий день станет последним в его отпуске, и придется возвращаться на опостылевшую работу, омрачённую к тому же постоянно тлевшим, а в последнее время всё чаще разгоравшимся конфликтом с начальством.
До пенсии оставалось полгода. И необходимо было как-то их пережить. По возможности, с наименьшими потерями для здоровья.
В окно, по-прежнему, порывами, бил северный ветер, шумели осины и сосны, лил холодный сентябрьский дождь…
Дмитрий Иванович снова провалился в сон.
Бабушка напекла его любимых блинчиков, растопила солёного жёлтого масла, насыпала в блюдце крупного сахарного песку…
- Митенька, поди, милый, поешь блинцов!
Митя рванулся к бабушке… И его опять пронзила лихорадочная дрожь. Вновь, с головой укрывшись одеялом, свернувшись калачиком и периодически вздрагивая всем телом, он пережидал приступы изматывающей лихорадки…
Встала, походила по квартире и ушла на работу жена.
Через некоторое время Дмитрия Ивановича отпустило, он согрелся, и дрожь прошла.
Приходя в себя, он лежал в постели и думал о том, как славно, вот так - просто лежать в своей кровати, знать, что у тебя впереди целый день, и что никто не потревожит. Лежать, медленно просыпаться, слушая шум ветра и дождя, и ни о чем, ни о чем не жалеть…
Опять позвала бабушка.
- Митенька, ну где же ты, беги скорее…
На листочке бумаги, исписанном накануне, оставалось совсем немного места. Для одного стихотворения. Дмитрий Иванович вписал название: "Жить в любви".
И побежал на зов бабушки...
+++
Сентябрь, туманы, холода, простуды…
Ах, Бабье лето, где твоё тепло?!
Где краткий миг, - миг возвращенья к чуду,
Когда душе привольно и светло?
Когда, оглядываясь в прожитые дали,
Ты видишь, что до срока сентябри,
И осени плоды, и птичьи стаи,
И вестники предзимья снегири…
По листьям, по алмазам в травах росных,
По замкнутому кругу, по кольцу, -
Дай Бог, дойдя до откровений звёздных,
Вернуться снова к отчему крыльцу,
Под сень родных берёз, под шелест безмятежный
Краснеющих осин, пустеющих садов;
На круги Родины святой, святой и грешной,
И жить в любви, не зная холодов…
4.9.2007.
| |
|
Христианское творчество / Майсов Виктор Владимирович / Последний сон Дмитрия Ивановича
