– Александр Михайлович, последние двадцать лет телевидение непрерывно менялось. Неизменным было только одно – его все время ругали. По-вашему, этот поток критики был оправдан? – Знаете, недавно один священник сказал, что проблема телевидения не столько в насилии и шутках «ниже пояса», сколько в «телевизионной пене». Пустые передачи буквально «топят» в себе зрителя, уводят его от реальности. Это, повторюсь, не мой взгляд. Но мне он показался интересным, и сейчас я пытаюсь смотреть на экран под таким же углом. Пока не могу сказать, что полностью согласился с идеей «пены», но такой подход нельзя сбрасывать со счетов. Он нуждается в серьезной оценке. Увы, о большей части критики современного телевидения такого сказать нельзя. Как правило, ее авторы плохо разбираются в проблеме, не понимают социальных механизмов телевидения и ограничиваются мифами вроде того, что Останкино способно «раскрутить любого» и может каждому навязать свою точку зрения.
– А Вы считаете, что это не так? – Все гораздо сложнее. На самом деле, никто по-настоящему не понимает, как телевидение влияет на общество, этот механизм до конца не изучен. Фактически, мы имеем дело с инструментом, функцию которого понимаем не до конца. Конечно, связь между рекламой памперсов и их продажей есть, а вот какая – на самом деле, не ясно даже специалистам. Чтобы разобраться в ситуации, нужны исследования, серьезная научная работа, средства и время. Лично я считаю, что это очень актуальный вопрос и им обязательно нужно начать заниматься как можно скорее. Возможно, вся эта тема кажется очень простой, но на самом деле нельзя вот так выйти и сказать: это на телевидении плохо, а это хорошо.
– Но разве не очевидно, что насилие и жестокость на экране – это плохо? – Не очевидно, что их отсутствие – это обязательно хорошо. Нам ведь нужно, чтобы добро было в сердцах людей, а не просто присутствовало на экране. А «экранное добро» и добро в душах зрителей – это не одно и то же. Вот, скажем, замечательный фильм «Кубанские казаки». Про любовь, счастье и полное изобилие в стране. Красивая советская сказка, в которой добром пронизано буквально все. И что? Зритель чувствует фальшь, и воспринимает «экранное добро» как обычную агитку. На самом деле, у многих это вызывает полное отторжение и бурю негодования по поводу лживой пропаганды того времени… Был такой известный французский литератор Морис Бланшо, который исследовал, как поэзия Рильке и проза Франца Кафки влияют на читателя. Так вот он говорил, что «пространство литературы» существует между книгой и читателем. Не в книге, не в читателе и тем более не в писателе. Ведь важно не столько, что ты хотел сказать, сколько то, что воспринял читатель. Рискну повторить эту же формулу в отношении телевидения. Ведь и успех фильма «Остров» во многом связан с тем, что в нем не стали показывать всех хорошенькими и добренькими. А ведь сперва к этому фильму относились совсем не так положительно …
– Осенью мы в «Фоме» проводили «круглый стол», где священники обсуждали «Остров» после первого показа. Многие из них выражали тогда свое недовольство… – Именно! А я знаю, что и во время съемок шло много споров о содержании этой картины. Ведь если посмотреть под определенным углом, получается: герой Дюжева – типичный советский комсорг, герой Сухорукова – стяжатель, а главный герой в исполнении Мамонова вообще находится в конфликте со своей монастырской общиной, фактически в оппозиции Церкви! Предлагалось снять все совершенно по-другому, максимально приукрасить сюжет и сделать ровную, бесконфликтную работу. Я очень рад, что авторы не пошли по этому пути. Люди, видят в «Острове» правду, видят Церковь, показанную без прикрас, и понимают, что эта Церковь – живая и настоящая. И такой, настоящей Церкви, они готовы поверить! Потому и смотрят фильм… Одна моя знакомая видела в Жуковке на Рублево-Успенском шоссе, как в магазине, торговавшем DVD, «Остров» попался на глаза одной классической рублевской блондинке. Она просто прочла аннотацию, и по всему было видно, что в ее мир ворвалось нечто, совершенно для него нехарактерное и неожиданное. И она купила сразу пять копий, сказав продавцу, что хочет подарить этот фильм своим подругам… Мы знаем много примеров, когда неприглядная правда на экране помогала людям мобилизоваться и выступить против зла.
Взгляд назад
– Вы говорите, что неприглядная правда необходима телевиденью. Но совсем недавно в одной передаче Вы сказали, что, монтируя шоу «Последний герой», стремились сделать так, чтобы добро в нем побеждало зло. Выходит, Вы все-таки готовы поменять что-то к лучшему? – Речь идет не о подтасовке фактов, а о моем взгляде на них. В «Последнем герое» съемка участников шла двадцать четыре часа в сутки, а показать зрителю нужно было лишь малую часть, и перед нами стояла задача: решить, что выбрать для эфира. Я старался сделать так, чтобы на экран попали какие-то позитивные эпизоды. Мне кажется, что это был прекрасный повод лишний раз показать нашему зрителю хорошие человеческие поступки. Здесь речь не идет о лжи или даже о попытке обойти «острые углы». Просто акценты хотелось расставить правильно. Это очень важно, ведь телевидение всегда субъективно, и многое зависит не только от того, что ты скажешь, но и от того, как ты это сделаешь.
– Это Ваше профессиональное “кредо”? Вы всегда ему следовали? Например, в ту памятную ночь с 3 на 4 октября 1993 года? – Помню, как мы – «взглядовцы» – вышли в эфир. Тогда казалось, что страна начала погружаться в настоящий феодальный мрак. Власти призывали людей выходить на улицы. Казалось, им нужна была кровь, чтобы оправдать свое неумение договариваться. И это было совсем не похоже на 1991-й год. Противоборство Ельцина и парламента демонстрировало, что демократическое государство этому поколению политиков не построить. Тогда мы старались успокоить людей. Говорили о том, что нельзя поддерживать ни одну из сторон конфликта. То, что творилось в столице, могло начаться и в других городах. В тот момент мне казалось, что главное не дать политическому кризису перерасти из столичной разборки в гражданскую войну. И, возможно, кое-что зависело от телевидения. Во времена «Взгляда» мы вели себя по-другому.
– А Вы считаете, что «Взгляду» не хватало ответственности? – Я очень рад, что сегодня такая программа уже не возможна. Ведь в то время нам безоговорочно доверяли, хотя мы, на самом деле, далеко не всегда это доверие оправдывали. Сегодня, когда говорят о том, что телевидение «промывает мозги», возможно, люди и перегибают палку, но все-таки подобные слова – признак выздоровления общества. Это значит, что мы научились критически смотреть на вещи. И вся страна больше не будет, открыв рот, сидеть и слушать, как двадцатипятилетний Саша Любимов с друзьями учит ее жить. По правде сказать, я посмотрел недавно архивы того времени и ужаснулся: каким занудным морализаторством мы тогда по молодости занимались! А как мы распоряжались общественным доверием? Мы же действительно совершенно не понимали своей ответственности! Мне очень стыдно перед тем неизвестным мне председателем райкома, откуда-то из украинской провинции, который стал жертвой нашей программы. Тогда к нам пришла девушка и рассказала, что этот человек требовал от нее переспать с ним, обещая ей за это квартиру. Она принесла пленку, на которой скрытой камерой были сняты его неловкие ухаживания. Пытался ли он ее соблазнить или она его? Совершенно непонятно. Может быть, вообще ничего не было… По той пленке мало что можно было понять, не комментируй ее та девушка. Но мы поспешили поставить в эфир и сюжет, и комментарий, просто потому что были против КПСС и готовы были «разоблачить» любого коммуниста. Если б на той пленке был человек из общества «Мемориал» или из газеты «Московские новости» – я никогда бы такого не сделал. Но это было время фундаментальной политической борьбы. С нами тоже не церемонились – уголовные дела, снятия с эфира, психологическое давление, нападения и угрозы. Мы оправдывали себя обстоятельствами, в которых тогда не было места сомнениям, рефлексии или журналистской этике. Ведь это была жестокая «холодная война» с коммунистами. Но сегодня, слава Богу, другие времена. И сегодня журналисту трудно найти оправдание ангажированности или личной неприязни, отсутствию доказательств или навету. Впрочем, за прошедшее после путча 91-го года время, многие цинично и бесцеремонно злоупотребляли и продолжают злоупотреблять.
«Брат» как диагноз обществу
– И все-таки во «Взгляде» была хотя бы попытка серьезного разговора, а современное телевидение все чаще падает по содержанию «ниже плинтуса». Разве от этого оно становится лучше? – Тут не стоит путать телевидение и толстые журналы. У телепрограммы совершенно другие задачи, и телевидение как было, так всегда и останется плакатным искусством, этакими современными «Окнами РОСТА». Это нужно понимать, и действовать телевизионщикам нужно именно в этом формате, иначе у них ничего не получится. Разумеется, «Дом-2» своим успехом обязан тем, что ловко играет на подростковом интересе к сексу. Или «Улицы разбитых фонарей» – первый удачный отечественный сериальный проект 90-х. Он так же точно учел конъюнктуру зрительских запросов. Более того, очевидно, что его авторы занимаются определенным мифотворчеством, таких интеллигентных милиционеров нечасто встретишь на улице. И это фильм, который помог нашему обществу хоть частично разрушить стену между милицией и остальными гражданами. Причем разрушить с обеих сторон. Люди стали чуть больше доверять «органам», а в «органы» пришло чуть больше хороших людей. Кстати, здесь как раз и сыграл роль синтез определенной жизненной правды и позитивного взгляда на нашу жизнь. Разве не удачный пример того, как телевидение совместило свое умение учитывать вкусы зрителей со своей способностью на этих зрителей влиять? Причем совместило с благими целями.
– Один приличный фильм. А сколько теперь одноликих «милицейских сериалов»? – Естественная реакция рынка. Увидели, что продукт удачен, и попытались повторить. Вот только хороших авторов и актеров от роста запросов не прибавилось. Но при этом качество растет с каждым новым телесезоном. И такой сериал – это уже стандартное программное решение почти любого канала. Одни лучше, другие хуже. Но что в этом плохого? И где то самое насилие, о котором твердят критики телевидения? Но тут опять проявляется то, о чем я уже говорил: отношения зрителя и телевидения не так просты, как кажутся. Обратите внимание, тотально «подсадить» зрителя на эти программные решения не удалось. Пошли мелодрамы, ситкомы, исторические драмы. И даже экранизации не самых простых литературных произведений. Тут был большой риск, люди рисковали всей своей карьерой, но поставили же в эфир сериал «Идиот», и какой его ждал успех! Успех, между прочим, совершенно уникальный. Насколько я смыслю в мировом телевидении, ни в одной стране мира такое невозможно. Смотреть сериал по Мольеру во Франции в прайм-тайм не станут. Здесь нашему зрителю нужно поставить плюс. Хотя дело, конечно, не в Достоевском. Честно говоря, опошлить можно и экранизацию классики. Телевидение способно и это превратить в безликий конвейер. И здесь уже не важно, о каком фильме речь. «Идиот», «Бригада» или целый ряд сериалов, блестяще художественно переосмысливших сталинскую эпоху, – главное в них – это тонкость и правдивость чувств. Зритель сегодня ждет настоящих, неподдельных человеческих отношений. У него появился вкус. Разве это не положительная тенденция?
– Вы думаете, телевидение не может навязать зрителю свой вкус? О той же «Бригаде» многие говорили, что она задала неверную модель поведения. – Не думаю, что это было массовым явлением. Мне вообще не кажется, что после передач об убийствах маньяки дружно встают и идут совершать преступления. Вот давайте посмотрим на фильм, который оставил куда более глубокий след в нашей жизни, нежели «Бригада» и «Бумер». Я говорю о фильме «Брат», где авторы поставили жестокий диагноз всему нашему обществу. И ведь многие поняли, что это как раз диагноз, а не руководство к действию или модель для подражания! Не стали брать пример с главного героя, а задумались над его судьбой. Судьбой несчастного, интеллигентного, в общем-то, мальчика, которого так довела наша действительность, что он теперь идет и убивает. Устало и без каких-то особых чувств. Мы поняли, что это о нас. Фильм выполнил свою задачу.
Проводники в светский мир
– И все-таки, почему именно бандитские сериалы и реалити-шоу? Ведь есть и другие способы нести добро с экрана. Здесь телевидению очень могла бы помочь Церковь, однако с этим одни сплошные проблемы. Христианство в эфире — это — купола да торжественные богослужения. Глубокого разговора о Православии на телевидении практически нет. – Тут проблема не только в телевизионщиках, хотя недостаточное понимание ими вопроса тоже играет свою роль. Но ведь и со стороны Церкви не хватает проводников, способных помочь светским людям и в первую очередь журналистам понять внутрицерковную жизнь. Те, кто пытаются говорить от имени Церкви, очень часто делают это на языке проповеди, малопонятном обычным людям. Они не выходят за пределы церковной ограды, и слушать их могут лишь те, кто уже находятся в Церкви. В то же время, я знаю, что те, кто рассказывают сегодня о Православии именно неверующим людям, испытывают огромное давление изнутри самог´о православного сообщества, подвергаются там постоянной критике. Ведь даже вокруг трансляции пасхальной службы в прямом эфире, несмотря на одобрение церковных иерархов, до сих пор не утихают споры. Сторонники утверждают, что это нужно тем, кто прикован к постели или не может добраться до храма по каким-то иным обстоятельствам. Противники говорят, что подобное «комфортное» богослужение развращает людей. Точно так же идут споры о том, можно ли показывать Христа в художественных фильмах. Впрочем, пока спорят, можно, например, снять фильм по «Деяниям», чтобы его героями были только апостолы. Можно, наконец, снять фильм о более поздних периодах истории христианства. Скажем, о нашем князе Владимире. Здесь, кстати, как раз тот случай, когда телевизионщикам не обойтись без помощи представителей Церкви. И это еще раз подтверждает то, что всем нам сегодня нужны люди, которые стояли бы не в пределах церковной ограды, а вокруг нее, беседовали бы с приходящими, отвечали на их вопросы. Жаль, что пока их еще не хватает, хотя они уже появляются. И, кстати, редакцию «Фомы» я отношу именно к ним. ■
